Пожилые женщины оплакивали Беовульфа, а мужчины высекали в скале склеп, так чтобы его можно было видеть далеко с моря. Через узкий проход мужчины внесли сокровища дракона, положили их рядом с прахом короля, затем завалили вход камнями и землей. Через год трава покрыла склеп, и древние сокровища бесполезно лежали в течение многих веков, и о них уже никто не помнил.

– Итак, – закончил германец, – я обещаю тебе все это и даже больше за руку твоей прекрасной дочери Сигне.

В огромном дворце короля Сигара клубился дым, и глаза хозяина покраснели. Однако даже он мог разглядеть, что стоявший перед ним проситель был очень красивым человеком, одежды его были красными, а плащ оторочен мехом. Свирепые сыновья короля были потрясены богатством и связями юноши.

Альф, старший из братьев, наклонился, чтобы что-то сказать отцу, но старик смотрел в дальний конец зала, где сидела гордая Сигне. Каждый вечер она подносила ему в начале ужина рог. Поприветствовав отца, порадовав его своей редкой красотой, Сигне возвращалась на свое место, а король следил, как она исчезала, словно растворяясь в волшебной дымке факелов.

Сейчас он повернулся к дочери, чтобы узнать ее расположение духа, но, как ни вглядывался, никак не мог ничего разглядеть. На мгновение Сигар задумался, не уступить ли требованиям Альфа и не отдать ли германцу дочь. Хотя он имел на это право, как отец, но побаивался принять решение, поскольку у Сигне был еще более крутой норов, чем у ее братьев. Тогда король оттолкнул Альфа, вновь повернулся к германцу и сказал:

– Это честное предложение, и я склонен согласиться. Но последнее слово за самой Сигне. Пусть она ответит тебе.

– Мой ответ будет коротким, – холодно произнесла его дочь, даже не поднявшись со скамьи. – Этот человек не для меня.

Король Сигар даже подпрыгнул на своем троне, услышав эти нелюбезные слова.

– Он благородный поклонник! – сердито крикнул Альф. – Не сомневаюсь, что сестра выбирает жениха в пику своим родственникам. Если бы это было не так, она вряд ли бы отклонила это предложение таким оскорбительным тоном.

– Если хочешь знать, я предпочитаю мужчину, – презрительно отозвалась Сигне, – с более величественной душой, даже если он намного безобразнее внешне. Ему не нужно румяных щек или шелковых кудрей, как у этого германца. Его глаза должны гореть. Он должен быть великим героем, которого все уважают и признают его силу, а не связи и богатство.

– Твой жених – наш враг, – крикнул Альф, – и ты не посмеешь назвать его! Думаешь, мы не видели, как ты говорила с Хагбардом, когда он приехал сюда во время перемирия? Ты опустилась до того, что стала строить интриги с заговорщиком, с ничтожеством, с сыном главаря бандитов.

– Разве я назвала Хагбарда своим избранником? – спокойно ответила Сигне, но лицо ее вспыхнуло.

– Тогда назови его имя, – ехидно сказал ее брат.

– Назову! – крикнула Сигне. – Меня стоит только… – Несколько мгновений она подыскивала имя и с триумфом закончила: – Хакон!

Все ответы потонули в раскатах смеха, под грохот которого Сигне гордо вышла из зала. Хакону было пятьдесят лет. Он был дважды женат. После сотни битв на нем осталось множество шрамов. Хотя он и подходил под описание Сигне, все понимали, что девушка назвала его только для того, чтобы посмеяться над братом. Только ее поведение нельзя было назвать мудрым, поскольку Альф, теперь уже окончательно убежденный в том, кто является предметом ее любви, сильно разозлился. Молодой Хагбард побил его в схватке, и, хотя было установлено перемирие, Альф жаждал мести. Сейчас он о чем-то увлеченно говорил с молодым германцем, который остался в гостях у Сигара, надеявшись на то, что Сигне можно еще убедить изменить свое решение. Она ни разу не взглянула на поклонника, а он даже и не попытался заговорить с ней, но все время беседовал с сыновьями короля.

Пришла весна, и воины начали чистить оружие. Казалось, планировалась необычная вылазка викингов, поскольку люди активно смолили корабли и забивали грузами трюмы. Германец тоже поспешно отплыл, словно и у него появилось неотложное дело. Обычно шумные и хвастливые, братья Сигне стали молчаливы с сестрой и шептались друг с другом по углам, стараясь не попадаться ей на глаза. Сигне не задавала никаких вопросов и, как обычно, выходила приветствовать отца, но не задерживалась долго в зале.

Началось длинное лето, и корабли подняли паруса. Какое-то время торговые суда привозили новости о флоте, но потом целый месяц о нем ничего не было слышно. Женщины начали тревожиться. Поползли слухи о несчастье. В начале зимы несколько воинов все же появились дома, но корабли и молодые принцы не вернулись. Вместе с германцем они напали на Хагбарда, но тот разбил их отряды.

Старый Сигар не устраивал траура по погибшим сыновьям, но его лицо стало мрачным, и он теперь злобно смотрел на бледные щеки дочери. Сигне без традиционного приветствия поднесла ему рог. Он молча взял его и проводил дочь тяжелым взглядом. Сигне удалилась в свои покои и, не говоря ни слова, принялась за вязание.

Так в бессонных ночах прошла зима, но, когда дороги оттаяли, приехал во дворец гонец, который сильно озадачил Сигара. Этим гонцом оказалась огромная женщина со щитом и в военных доспехах. Она была из свиты короля Хакона и принесла весть, касающуюся Сигне.

«Если дерзкий ответ моей дочери достиг ушей Хакона, – подумал Сигар, – у него могла возникнуть мысль о еще одной жене». Король не знал, как ему воспринимать это предложение, и решил, что лучше всего будет спросить саму Сигне. Он позвал рыжеволосую служанку, которая осталась в зале после ухода принцессы.

– Раз Хакон прислал нам деву, ты должна отвести ее к моей дочери, – сказал он. – Пусть Сигне выслушает сообщение и даст ответ.

Девушка кивнула, но с радостью передала бы эту обязанность какой-нибудь другой женщине, поскольку глаза гостьи напугали ее.

Король Сигар погрузился в глубокие раздумья, пока его люди накрывали столы для ужина.

– Интересно, почему Хакон прислал ко мне женщину? – пробормотал он.

Наконец ему подали рог. Только сейчас это сделала служанка.

– Сигне пригласила женщину к себе в комнату, чтобы выслушать сообщение без свидетелей. Кажется, послание очень длинное, – пояснила она.

– Хорошо, – ответил Сигар. – Моя дочь оказала уважение посланнице короля Хакона.

– Служанки вымыли ей ноги, – вдруг сказала женщина. – Вы бы их видели. Они покрыты волосами, как у мужчины, с грубой кожей и мозолями.

– И у тебя были бы такие же, – рассмеялся король, – если бы ты была воительницей, скакала в полном вооружении по горам или ходила по каменистым дорогам. Под грубой обувью и твои ноги стали бы грубыми и волосатыми.

– Так и она сказала. Но вы когда-нибудь видели, чтобы женщина держала иглу как кинжал и так вкалывала ее в вышивку?

– Никакая женщина, воюющая на стороне такого морского разбойника, как Хакон, никогда не сядет за веретено или шитье.