Для сравнения отметим, что в эти самые годы рабочая семья в Париже, получавшая от общей работы всех ее членов 1500 франков в год, считалась благоденствующей и на редкость взысканной милостями судьбы.

Когда же Наполеон, однажды не выдержав, объяснил Жюно, что министерство финансов существует не для того, чтобы оплачивать его любовные похождения, будущий герцог д’Абрантес причислил себя к числу обиженных.

Наполеон же вынужден был вслед за этим пригласить к себе Лору Жюно, чтобы попытаться хотя бы через нее пресечь безмерную трату денег, кутежи и оргии, скандальный образ жизни, которыми прославился на весь Париж бывший сержант Андош Жюно.

Но ни мадам Жюно, ни ее супруг не задумывались над тем, чтобы сократить свою расточительность и несколько ограничить свою жизнь, несмотря на все увещания Наполеона. Да и немудрено, что их опьянило то сказочное счастье, которое выпало на их долю.

Жюно были свойственны все пороки доброго рубаки: он любил игру и женщин, был расточителен, не стеснялся, когда было можно, добывать не хватавшие ему средства всякими путями. Замечен он был также и в достаточно опасных и скандальных связях, впрочем, как и его жена. Так, Жюно был завсегдатаем парижского салона Элизы Бачокки, сестры Бонапарта. По определению Талейрана, у Элизы была голова Кромвеля на плечах красивой женщины. Салон ее представлял собой один из центров антиправительственной оппозиции, к тому же Элиза была обижена на брата за свое неудачное замужество (она еще в 1797 году вышла замуж за простого пехотного капитана Феликса Бачокки).

Наполеона беспокоила в этом случае не моральная сторона вопроса. Жюно был человеком, вхожим в императорский дворец; не могли ли секреты Империи просачиваться через Жюно к друзьям Элизы Бачокки?

Наполеон нашел выход из пикантной ситуации: он сделал Элизу принцессой Пьомбино, а позднее и великой герцогиней Тосканской, и тем самым удалил ее из Парижа. Удалил он из Парижа и супругов Жюно, которым удалось покинуть провинциальный Аррас и вернуться в Париж лишь в конце 1804 года (в командовании дивизией аррасских гренадеров Жюно был заменен генералом Удино).

* * *

Лора в это время состояла фрейлиной при дворе государыни-матери и имела достаточно большой вес в парижских салонах. Она обладала живым умом, была приятной собеседницей, говорила изящно и охотно, но, выражая иногда весьма тонкие мысли, порой впадала в вычурность. Она хорошо изучила женщин, а также мужчин и знала тайные пружины, коим повинуются и те и другие. Лора умела быть приятной в обществе и, будучи сама не безгрешной, не требовала, чтобы окружающие ее люди были безгрешны.

Будучи потомком древнего императорского рода, Лора прекрасно смотрелась в аристократическом и элегантном обществе. Ей прекрасно подходила парижская жизнь; она была ей по вкусу. Она любила балы, обеды, театры, удовольствия. Как истинная светская дама, Лора талантливо играла роль властительницы в кругу друзей и поклонников. Ее приемы в доме на Елисейских Полях считались особенно престижными.

Среди окружавших ее женщин можно было заметить мадам Рекамье, мадам Талльен, мадам Ремюза, мадам Каффарелли. Баронесса Лаллеман — душевный друг Лоры — жила у нее после смерти своего сына в 1806 году. В салоне Лоры бывали знаменитый актер Тальма, писатели Бернарден де Сен-Пьер и Жозеф Шенье, драматурги Дюси и Лемерсье, а также многие другие, не менее известные люди.

* * *

Когда в 1806 году генерала Жюно направили губернаторствовать в Парму, Лора отказалась ехать с ним. Она предпочла остаться в Париже, где очень скоро предалась любовным утехам с в ту пору полковником Александром де Жирардэном (позже он станет графом Империи и дивизионным генералом). На этот факт указывал нам Ж. Люка-Дюбретон, который пишет:

«Она призналась в этой своей первой внебрачной любви только Бальзаку, много лет позже».

Потом Жюно отправился командовать армией, предназначенной для вторжения в Португалию, а Лора вновь осталась в Париже, где 25 ноября 1807 года у нее родился сын, которого назвали Наполеон-Андош. Его крестными родителями были сам Наполеон и Жозефина.

* * *

Когда в январе 1808 года за молниеносное завоевание Португалии Жюно получил от Наполеона титул герцога д’Абрантес, соответственно, герцогиней стала и его жена.

Вернулся Жюно из Португалии лишь в октябре 1808 года, в Париже же его ждало одно большое разочарование. По понятным причинам он долгое время ничего толком не знал о жизни своей жены, но почти сразу после возвращения из Португалии Каролина Мюрат рассказала генералу о связи Лоры с тридцатипятилетним красавцем австрийским послом Меттернихом.

Этот скандальный роман тянулся почти два года, пока Каролина не положила ему конец присущим только ей способом. В маске она подошла к Жюно на одном из балов и сказала, что он найдет в будуаре супруги шкатулку с любовными письмами от Меттерниха к Лоре. Ей удалось обнаружить местонахождение этой улики, подкупив горничную мадам Жюно. Генерал, чей вспыльчивый нрав был притчей во языцех, ринулся домой и обнаружил письма. Затем он обрушился на Лору, едва не задушив ее.

Жюно был взбешен и хотел вызвать Меттерниха на дуэль. Он даже подготовил соответствующее послание австрийцу, предложив ему, против правил, выбор оружия. Но Лора порвала письмо и бросила его в камин.

В разразившемся скандале принимал участие, наверное, весь Париж. Речь уже шла о разводе, когда мадам Меттерних намекнула Жюно, что роль Отелло ему не подходит, ведь он и сам вел далеко не монашеский образ жизни. Жюно лишь грустно рассмеялся в ответ, но конфликт был замят, более того, сама Лора в своих «Мемуарах» впоследствии утверждала, что муж сам попросил у нее прощения, умоляя не бросать его.

* * *

Почти весь 1809 год Жюно вновь воевал в Германии, а в 1810 году судьба вновь забросила его на Пиренейский полуостров, но на этот раз он взял Лору с собой. Та вновь была беременна, и Жюно оставил ее в захваченном французами испанском укрепленном городе Сьюдад-Родриго, а сам отправился в очередной поход в Португалию. В Сьюдад-Родриго двадцатишестилетняя Лора не имела никаких известий о муже. Вообще из Португалии не было практически никакой информации, и никто не знал, что там происходит.

Подобная неизвестность, длившаяся уже несколько месяцев, была тяжелее, чем самая неприятная новость. Новостей одновременно и с нетерпением ждали, и боялись. Наконец в дом, где жила герцогиня д’Абрантес и находившаяся при ней баронесса Томьер, явился измученный гонец с письмом от Жюно.

Как потом выяснилось, не видя никакой другой возможности связаться с женой, Жюно написал сразу три письма и передал их трем гонцам-португальцам, пообещав каждому, кто доставит письмо, по тысяче реалов. Два гонца погибли, а может быть, просто испугались долгой и опасной дороги, и лишь третьему удалось благополучно добраться до Сьюдад-Родриго.

Ничего особо утешительного в этом письме не было, но главное — муж, хотя и находился в бедственном положении, был жив, интересовался здоровьем супруги и выражал надежду на скорую встречу.