— Меня тоже подслушивают. У меня делали здесь, в кабинете, ремонт и, несомненно, этим ремонтом воспользовались, чтобы установить микрофонный аппарат. Менжинский даже не считает нужным скрывать это обстоятельство. Он как-то сказал мне: «ОГПУ обязано знать все, что происходит в Советском Союзе. И мы достигли того, что наш аппарат прекрасно справляется с этой задачей».

На склоне жизни, подводя итоги, Чичерин своими главными внутренними врагами назовет Коминтерн и госбезопасность. А деятельность Коминтерна он просто именовал хулиганской. Позднее в письме Сталину он объяснит природу разногласий с Коминтерном: «Меня интересы русской национальности отнюдь не затрагивают больше, чем интересы других национальностей. Меня интересует роль СССР для мировой революции… Именно с точки зрения мировой революции я считаю глубоко ложным, когда международное положение СССР подрывается и подвергается опасности только для того, чтобы плохо клеящаяся агитация тов. Тельмана могла пойти чуть-чуть получше…»

Эрнст Тельман с середины двадцатых годов возглавлял компартию Германии. Он обещал немецким коммунистам, что, когда они поднимут революцию, Красная армия немедленно придет им на помощь.

Чичерина возмущали выступления советских лидеров, призывавших к вооруженным восстаниям то в одной, то в другой стране, с которыми НКИД пытался установить нормальные отношения. И он считал невозможным использовать дипломатов, сотрудников полпредств и консульств для секретных контактов с иностранными компартиями. Ставил вопрос об удалении иностранных коммунистов из всех советских загранпредставительств, чтобы они перестали восприниматься как штабы мировой революции.

Жалобу Чичерина разбирала комиссия во главе с Молотовым. 7 июля 1927 года политбюро приняло компромиссное решение. В Берлине, Вене, Стокгольме, Шанхае и Ухане в аппарате советских представительств выделялся один сотрудник, который ведал отношениями с местной компартией и передавал ей деньги.

В постановлении записали:

«Доверенное лицо в полпредстве имеет свой код и шифр.

Задачи данного сотрудника полпредства должны быть известны только полпреду, советнику и первому секретарю, и работа его должна быть абсолютно законспирирована…

Прекратить посылку денег через НКИД. Установить другие способы пересылки денег. Всякая связь Коминтерна с другими полпредствами безусловно заканчивается и впредь не производится».

Вторым врагом Чичерин называл госбезопасность.

«При Дзержинском было лучше, — писал нарком, — но позднее руководители ГПУ были тем невыносимы, что были неискренни, лукавили, вечно пытались соврать, надуть нас, нарушить обещания, скрыть факты… Аресты иностранцев без согласования с нами вели к миллионам международных инцидентов, а иногда после многих лет оказывалось, что иностранца незаконно расстреляли (иностранцев нельзя казнить без суда), а нам ничего не было сообщено.

ГПУ обращается с НКИД как с классовым врагом… Ужасная система постоянных сплошных арестов всех частных знакомых инопосольств… Еще хуже вечные попытки принудить или подговорить прислугу, швейцара, шофера посольства и т. д. под угрозой ареста сделаться осведомителями ГПУ…

Некоторые из самых блестящих и ценных наших иностранных литературных сторонников были превращены в наших врагов попытками ГПУ заставить путем застращиваний их знакомых или родственников их жен осведомлять об них ГПУ…

Внутренний надзор ГПУ в НКИД и полпредствах, шпионаж за мной, полпредами, сотрудниками поставлен самым нелепым и варварским образом…»

Но в начале двадцатых годов Наркомат иностранных дел еще многое мог делать самостоятельно. В 1922 году Питирима Сорокина, социолога с мировым именем, выслали из страны. В ГПУ ему зачитали постановление и велели получить заграничный паспорт. За два года до этого Наркомат иностранных дел утвердил инструкцию о заграничных паспортах, которая действовала фактически до 1991 года. Паспорта выдавали за деньги. «В обстоятельствах исключительного времени» требовалось разрешение особого отдела ВЧК (затем ГПУ, ОГПУ, НКВД).

Решив получить паспорт как можно быстрее, Питирим Сорокин пошел к Карахану, заместителю наркома иностранных дел, в отсутствие Чичерина исполнявшего его обязанности. Сорокин и Карахан в студенческие годы были друзьями. Сорокин описал эту встречу в своих воспоминаниях, изданных в Соединенных Штатах:

«Дверь открылась, и появился Карахан в сопровождении трех чекистов.

— Здравствуйте, Питирим Александрович, — сказал он, — рад видеть вас. Входите.

Кабинет был хорошо, по моему мнению, даже роскошно обставлен, и Карахан, когда-то худой и стройный, выглядел откормленным и толстым.

— Ваше превосходительство, — заговорил я ироническим тоном, — вы, конечно, знаете, что я выслан. Ваши подчиненные отказываются выдать мне паспорт в течение трех дней, что меня не устраивает. Не будете ли вы столь любезны приказать им приготовить мой паспорт завтра к утру?

— С превеликим удовольствием, — ответил Карахан и отдал распоряжение по телефону. — Завтра все будет готово, паспорт вам выдадут бесплатно».

Сорокин поблагодарил, хотя в его планы в любом случае не входило платить за свою же собственную ссылку. Конечно, не на следующее утро, а через день, но все же паспорт был готов. На его паспорте на трех языках было написано: «Высылается за пределы РСФСР».

В начале 1927 года резко ухудшились отношения России с Великобританией. 23 февраля советскому поверенному в делах в Лондоне вручили ноту министра иностранных дел Остина Чемберлена с протестом против «антибританской пропаганды». 26 февраля Литвинов отправил ответную ноту, отвергая все упреки.

Англия среди прочего обвиняла советское руководство во вмешательстве во внутреннюю борьбу в Китае, который раздирали противоборствующие силы. Лондон потребовал от Москвы прекратить военную помощь гоминьдановскому правительству, которое находилось в городе Ухане. Появление китайской полиции и солдат в советском полпредстве в Пекине (6 апреля) оказалось неприятным сюрпризом: китайцы захватили секретную переписку.

Возник вопрос о том, что разведчики с дипломатическими паспортами не умеют скрыть свое истинное занятие. 5 мая 1927 года на политбюро решили:

«Обязать ИККИ, ОГПУ и Разведупр в целях конспирации принять меры к тому, чтобы товарищи, посылаемые этими органами за границу по линии НКИД и НКТорга, в своей официальной работе не выделялись из общей массы сорудников полпредств и торгпредств.

Вместе с тем обязать НКИД обеспечить соответствующие условия конспирации для выполнения возложенных на этих товарищей специальных поручений от вышеназванных организаций».

Но это было лишь началом неприятностей. Британское правительство считало, что Коминтерн и другие советские организации финансируют подрывную деятельность против законной власти. 12 мая 1927 года в Лондоне британская полиция появилась в помещении торговой компании АРКОС (Всероссийское кооперативное акционерное общество), созданной специально для развития отношений с Англией.