Жизнь моего наставника была, таким образом, в очередной раз спасена. А я очутился на улице. Подумать только, всего четверть часа назад этот план казался мне не просто удачным, но гениальным…

— Не меньше трех корон, — напутствовал меня Коба. — И тогда дрыхни сколько влезет.

Я вздохнул и поплелся в синие предрассветные сумерки. По дороге думал, что было бы логично и справедливо не с посторонними людьми в сновидениях разбираться, а поймать и как следует отколотить себя, любимого. Потому что других врагов у меня нет, неужели до сих пор не понятно?!

На сей раз удача меня оставила. То ли потому, что я очень хотел поскорее добыть для Кобы эти грешные три короны и завалиться спать, то ли потому, что нет охотников шляться по городу на рассвете, когда закрыты и трактиры, и ворота рынков, и даже двери домов в Квартале Свиданий. Те немногие прохожие, которых мне все-таки удалось встретить по пути, болтались на улице явно не от хорошей жизни, и мои сиротские вопли были им до лампочки. Один даже попытался меня пнуть, но я не в обиде: бедняга едва стоял на ногах и вряд ли понимал, откуда и зачем в его жизни возник маленький нахальный оборванец.

Пока я таким образом развлекался, солнце окончательно и бесповоротно утвердилось на небе. Кому случалось не спать сутки и больше, поймет, с каким отвращением я косился на жизнерадостное светило. Зато мне удалось разжалобить нескольких сонных домохозяек, бредущих на рынок, и одного совсем юного повесу, на чьем изможденном, но счастливом лице явственно отпечатались следы чрезвычайно удачного свидания. Однако в сумме даже короны не набралось, так что о возвращении в Кобину «нору» не могло быть и речи. А понять, что такое особенное я ощущал в те прекрасные моменты, когда руки прохожих тянулись за кошелями, я так и не сумел. Вроде бы, вовсе ничего, кроме бесконечной усталости. «Вероятно, именно это имел в виду Джуффин, когда советовал мне довести себя до ручки, — уныло думал я. — В какой-то момент устаешь настолько, что все становится до фени, действительно. Что ж, придется попробовать».

Размышления о предстоящей бессоннице роковым образом наложились на бессонницу текущую. Убойная вышла смесь. Настолько, что я махнул на все рукой, сел на тротуар, прислонился к ограде чужого сада и задремал. Для человека, которому неоднократно удавалось выспаться, сидя в кресле во время ночного дежурства, это не так уж сложно. Хотя, на мой вкус, на улице все-таки слишком светло и холодно.

Сновидений на сей раз не было. Ни губительных для окружающих, ни пророческих, ни безобидных, вообще никаких. Я просто закрыл глаза и провалился в темноту, где какое-то время не обнаруживалось ничего и никого, даже меня, а потом вдруг появилась человеческая рука. Она легла мне на плечо и принялась трясти. Поначалу я как-то убеждал себя, что рука чужая, а потому мне нет до нее никакого дела, пусть себе трясет, а я буду спать. Но рука была настойчива и победила. Мне пришлось вынырнуть из сладкой, уютной тьмы и открыть глаза.

В первое мгновение окружающий мир показался мне отвратительным местом. Там было чересчур солнечно, шумно и хлопотно. Обычное дело для человека, которого разбудили через несколько минут после того, как удалось задремать.

А потом я как-то притерпелся — и к свету, и к уличному шуму, и даже к самой необходимости бодрствовать. Наградой мне было удивительное открытие. Меня тряс за плечо не служащий Городской полиции, и не праздный зевака, и не милосердный жилец соседнего дома, готовый предложить приют бездомному ребенку, а сэр Шурф Лонли-Локли.

Его внезапное появление в моей жизни показалось мне настолько неуместным и одновременно прекрасным, что я лишился дара речи и всех прочих даров милосердной природы заодно. Пялился на него во все глаза, как будто привидение увидел. Хотя нет, привидения мне видеть доводилось, и не раз. Следует признать, встречи с ними стали для меня куда меньшим потрясением.

— И ведь я совершенно не удивлен, — наконец сказал Шурф. — Как ты думаешь почему?

— Ты что, узнал меня? — изумленно спросил я. — Но как, дырку над тобой в небе?!

— А как, интересно, я мог тебя не узнать? Хвала Магистрам, я уже давно понял, что ты — мальчишка, который не очень умело притворяется взрослым человеком. Теперь все окончательно встало на свои места, только и всего. Ты крепко влип, я правильно понимаю?

— Да не то чтобы. Строго говоря, я совсем не влип. Так, заигрался немного, — смущенно сказал я. — Очередная дурацкая идея, которую я не успел с тобой обсудить, прости… Ничего страшного, зато я приобрел весьма полезный опыт. А что до моего вида, сегодня вечером снова буду выглядеть как обычно. По крайней мере, мне твердо обещали.

— Я бы, пожалуй, оставил как есть, — проворчал сэр Шурф. — Чтобы ни у кого не было иллюзий на твой счет… Лучше скажи сразу, мне придется уводить тебя отсюда силой? Или сам пойдешь?

— Смотря куда и зачем. Если там можно будет немного поспать или хоть глоток бальзама Кахара выпить, пойду сам.

— Рад, что у тебя сохранились хоть какие-то остатки здравого смысла, — сухо сказал он. — Тогда пошли.

— Пошли, — вздохнул я, поднимаясь с тротуара.

— Ну и вид у тебя, сэр Макс!

Мой друг, которому я теперь едва доставал до пояса, укоризненно покачал головой. Но было заметно, что от желания расхохотаться его удерживает только прочно прилипшая к лицу маска самого серьезного и невозмутимого человека во Вселенной.

— Куда пойдем-то? — смущенно спросил я.

— Ко мне домой, куда же еще? Это, если помнишь, в трех кварталах отсюда. Я как раз туда шел.

— Ну и дела! Я-то думал, ты идешь из дома. Где тебя всю ночь носило?

— Детям об этом знать не положено, — невозмутимо ответствовал сэр Шурф. — Лучше давай рассказывай, где носило тебя. Сейчас это несколько более насущный вопрос, ты не находишь?

— Ничего особенного, побирался возле «Жирного индюка», — буркнул я. — Сапогами вот разжился, повезло… Это не моя тайна, дружище. Меня убедительно просили молчать.

— То есть Коба просил? Можешь не отвечать, это и так понятно. Кто еще сумел бы превратить тебя в ребенка без помощи Очевидной магии? Явно уандукское зелье, я такие вещи за милю чую. Да и лохмотья понятно из чьих сундуков. Узнаваемый стиль. Но зачем ему это понадобилось?

Поскольку я упрямо молчал, Шурф с упреком добавил:

— Ты знаком со мной не первый год. Мог бы успеть понять, что мне можно доверять секреты. Свои и чужие, какие угодно. За свою жизнь я поменял множество личин, но болтуном и сплетником никогда не был.

— Прости, — сказал я. — Конечно ты не… Я и сам знаю. Но когда человек просит не говорить никому ни слова, мне проще действительно не говорить ни слова никому. Довольно и того, что все кому не лень читают мои мысли!

— Такой подход делает тебе честь, — неожиданно согласился Лонли-Локли. — Но теперь, когда я сам обо всем догадался, нет смысла утаивать подробности.

— Пожалуй. Но давай сперва хоть в дом зайдем. Глупо на улице секретничать.