и оборачивается. В её глазах появляется осмысленность и привычная мне сталь. Какими бы не были у нас с ней натянутые отношения, я безоговорочно на её стороне. Я ещё помню те времена, когда она была ласкова, улыбчива и добра, пока бизнес отца не пошёл в гору, а сам он не изменился резко. Почему-то этот момент прочно засел в моей голове. После него мама почти не улыбается, не проявляет тёплые чувства. Она с головой ушла в свой бизнес, который отец подарил ей, чтобы она не скучала, сидя дома, пока он сворачивает горы.

Пусть сейчас я взрослый мужчина, но внутри мне так хочется, чтобы мама снова стала прежней, хотя бы ненадолго. Вот сейчас, глядя на неё, понимаю, что не отказался бы от её совета в отношении Яны. Только я ни разу о ней не говорил родителям, считал, что не за чем им знать о моём сокровище. Мне почему-то казалось, что знакомством со своей семьёй запачкаю своего Лучика, ведь на тот момент их брак нельзя было и близко назвать образцовым.

А может, наоборот, надо было их познакомить, чтобы они увидели что-то хорошее в своей жизни, напитанной постоянной борьбой друг с другом, с конкурентами, со мной…

Глава 17

Собрание наше заканчивается часов в шесть утра. Мы обговариваем примерный план действий, вычисляем к кому можно обратиться и всё в таком духе. Выползаю из кабинета матери, широко зевая и желая только одного — добраться до постели и поспать хотя бы пару часиков.

В пустом холле меня догоняет новая жена отца.

— Тимофей, я хотела бы поговорить с тобой, — нерешительно начинает она, а я кидаю на неё заинтересованный взгляд. — Ты не думай, что я увела твоего отца из семьи, мы давно…

— Камилла, — перебиваю её, не желая слушать продолжение. — Не обижайтесь, но мне глубоко фиолетово, что у вас там с моим отцом. Мы не общаемся, нас это обоих устраивает. Я прекрасно знаю, как разошлись мои родители. Не стоит ворошить прошлое. Тем более мне это ни к чему. Я ничего не хочу знать о человеке, которому всегда было на меня плевать, так что не нужно ни себя оправдывать, ни его.

— Но это неправда, — возражает она и хватает меня за руку. — Твой отец любит тебя, — скептически выгибаю бровь. — Он просто не умеет это показывать. Поговори с ним, вам это обоим нужно.

— Всего доброго, Камилла, — мягко высвобождаю руку и направляюсь на выход, слыша за спиной тяжёлый шаги.

— О чём вы говорили? — разносится по холлу обеспокоенный мужской голос. — Он тебя не обидел?

— Саша, это же твой сын, — укоризненно отвечает ему Камилла.

Дальнейшие слова не слушаю, захожу в лифт, в котором меня ожидает мама. Под её глазами круги, сама она еле держится на ногах. Так сейчас не похожа на ту стальную леди, что я видел последние несколько лет. Смотрю на неё сверху вниз, размышляя, что не хотел бы видеть такой Яну. Невольно начинаю сравнивать себя с отцом и понимаю, что девушка закалилась так из-за меня. Что не будь я таким эгоистом и помешанным на популярности юнцом, то не было бы всех тех шипов, что я видел за несколько дней отдыха рядом с ней. Яна всегда была открытым светлым человеком с добрым сердцем. Не сказать, что сейчас это не так, но всё же теперь она смотрит на жизнь с опаской, просчитывает всё на несколько шагов вперёд и не спешит открываться всем. Хотя сумела наладить контакт со столькими людьми. Я рад, что несмотря на всё, Яна нашла хороших друзей.

Смотря на мать, я проношусь сквозь года и пытаюсь понять почему тогда так поступал. Отбросив всю шелуху с юношеским максимализмом и трезво оценить моё поведение, могу смело утверждать, что был типичным мажором с эгоистичными замашками, как правильно заметила Яна. Что она во мне только нашла тогда? Я не считаю себя моральным уродом, но некоторые мои поступки вызывают огромные такие вопросы.

— Где ты остановилась? — спрашиваю у матери, когда мы оказываемся на первом этаже.

— В отеле.

— Сейчас заедем за вещами и поедем ко мне, — принимаю решение и, открыв дверь, пропускаю удивлённую женщину.

Мы молчим всю дорогу. Время от времени я ловлю задумчивые взгляды на себе.

По приезде провожу небольшую экскурсию, выделяю комнату и, наконец, падаю на кровать, заснув в полёте. Снится мне какая-то ерунда, но отмахнуться от неё не получается. Просыпаюсь с трудом, чувствуя себя так, будто по мне бульдозер проехался, соскребаю себя с кровати и тащусь в ванную. После прохладного душа становится немного легче. Ведомый вкусным ароматом, доносящимся из кухни, застываю на пороге. Удивлённо смотрю на женщину у плиты с силиконовой лопаткой в одной руке и крышкой от сковороды в другой.

— Проснулся? — повернувшись за специями, замечает моё присутствие мама. — Садись, почти готово.

Послушно присаживаюсь за стол и пытаюсь вспомнить, когда она готовила для меня в последний раз.

Завтрак проходит по-семейному, а меня не покидает чувство нереальности происходящего. После полудня возвращаемся в офис, где мама проводит планёрку, а я под шумок проверяю все документы и наблюдаю за работниками. Те, если и удивлены моему присутствию, то не подают вида. Выделяю нескольких за их постоянное подлизывание. Неприятные типы, но не очень похожи на интриганов. Они скорее стараются удержать своё место, пользуясь исключительно лестью ко всем вышестоящим чинам. Никогда не любил таких людей, старался обходить стороной. Вот только всё равно не углядел их в своём окружении, а ведь Яна мне говорила о них, но я не слушал, считая, что она просто ревнует и обижается, что я провожу с ней не так много времени. Дурак.

Покидаем бизнес-центр со всеми и отправляемся в ресторан в центре городе, где условились встретиться с отцом и его женой, которые тоже должны прошерстить свою компанию. Появляемся с ними почти одновременно и закрываемся в vip-комнате. Несколько раз спорим на повышенных тонах, привлекая внимание официантов, которых приходилось успокаивать дежурными фразами.

Камилла, к слову, оказывается умной женщиной, и я даже понимаю, что нашёл в ней отец. Мама никак не реагирует на новую жену бывшего мужа, общается с ней на равных, но с толикой льда. Я же время от времени наблюдаю за взаимодействиями родителей, и увиденное мне абсолютно не нравится. Я не хочу становиться похожим на отца, не хочу таких отношений со своей будущей женой, и точно не желаю, чтобы мои дети были свидетелями всего того, что