В этот день рядом с ним был его любимец, правая рука и ближайший помощник подполковник Аркадий Александрович Панаев (характеристика Дена: «кажется, более по части лошадей»). Это один из немногих, а может быть, и единственный, кому главнокомандующий доверял безоговорочно.

Официально обязанности начальника штаба исполнял Генерального штаба полковник Василий Федорович Вунш, описанный Сергеевым-Ценским как «…плотный белокурый человек лет тридцати двух-трех». По воспоминаниям фон Дена, он был одновременно начальник штаба и генерал-интендант, «…всегда служивший на Кавказе в линейных батальонах; наружность его не представляла ничего привлекательного, и все удивлялись, что кн. Меншиков соединил в его руках две совершенно различные и важные в то время и при тех обстоятельствах обязанности». Возможно, князь надеялся на опытность Вунша, уже участвовавшего в нескольких кампаниях, кавалера ордена Св. Георгия 4-й ст. (1853 г.). На него возлагались руководство штабными офицерами, разработка и планирование действий, операций, разработка диспозиций и квартирмейстерские функции. Говорить о способностях полковника Вунша как начальника штаба трудно. Одни «доброжелатели» князя говорят о нем как о человеке «сомнительной репутации», сосредоточившем в руках должности «…начальника штаба, генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, интенданта и почт-директора».

Ближайшими помощниками Вунша были талантливые офицеры, в большинстве своем недавние выпускники Академии Генерального штаба. В том числе:

Прибывший «для исправления должности офицера генерального штаба» штаб-ротмистр Кирасирского Е.И.В. Великой Княгини Елены Павловны полка, только что кончивший курс Академии Генерального штаба, Алексей Иванович Жолобов.

Обязанности дежурного штаб-офицера полковника Вунша исполнял капитан Лебедев.

Подполковник Николай Васильевич Исаков, флигель-адъютант, в сражении был с генерал-лейтенантом П.Д. Горчаковым и числился у него начальником штаба. Талантливый офицер, один из будущих реформаторов Российской армии.

Офицерами штаба, лично занимавшимися расстановкой войск на позиции, были полковники Циммерман и Залесский. Первый находился при войсках Кирьякова, второй — соответственно у Горчакова.

В многочисленной свите находились состоявшие за адъютантов капитан-лейтенант Василий Александрович Стеценко, с первого дня высадки следивший за союзными войсками, капитан-лейтенант Виктор Михайлович Веригин, барон Виллибрант (фон Ден — «славная и благородная личность»), Николай Карлович Краббе, мичманы князь Ухтомский, Томилович (ординарец князя) и несколько других, в том числе ротмистр Самуил Алексеевич Грейг — «…любимый адъютант кн. Меншикова».

Среди всех выделялся считавшийся одним из самых способных офицеров окружения главнокомандующего полковник Иван Григорьевич Сколков (флигель-адъютант Николая I). Насколько это соответствовало истине — судить трудно. Ранение на поле Альминского сражения унесло все его перспективы в кампании.

Подполковник Аркадий Александрович Панаев. Адъютант князя Меншикова.

Николай Федорович Таубе. Во время сражения на Альме — личный врач князя А.С. Меншикова.

Рядом виднелись нелепо смотревшиеся на фоне многочисленных армейских мундиров, одетые в партикулярное платье чиновники. В их числе статский советник Александр Дмитриевич Комовский, секретарь главнокомандующего, приближенный к нему не менее А.А. Панаева, но не носивший военного мундира. Прибывшему в крымскую армию позднее полковнику Дену он тоже не понравился: «…всегда служил по Морскому министерству и если не пользовался доверием кн. Меншикова (князь А. С., кажется, никому не оказывал доверия), то был приближенным к нему подчиненным; я же всегда считал тем, что Гоголь называет «мышиный жеребчик». Второй — Грот, чиновник от Министерства иностранных дел. Неподалеку находился врач Меншикова — Николай Федорович Таубе.

Не обошлось и без «военных туристов». В свиту вошел казачий юнкер Хомутов, сын наказного атамана Войска Донского Михаила Григорьевича Хомутова, «…наряженный к Светлейшему на посылки». Можно, конечно, возразить, что отправили его для исполнения адъютантских обязанностей, но думаю, что в этом качестве при всем желании толку от него было мало: «…отправляя его, командир наказывал двум его дядькам, старым казакам, беречь юнкера, как зеницу ока.

Они, действительно, чуть не на руках его несли».

Что касается севастопольских дам, прибывших на сражение, как на пикник, то русская история о них умалчивает, а вот у английских офицеров это любимая тема воспоминаний. Думаю, что это не более чем попытка создать красивую легенду кровавому делу.

Подполковник Э.А. Циммерман. Офицер штаба князя А.С. Меншикова. Портреты лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853–1856 годов. СПб., 1858–1861 гг.

Капитан-лейтенант В.А. Стеценко. Адъютант князя А.С. Меншикова. Портреты лиц, отличившихся заслугами и командовавших действующими частями в войне 1853–1856 годов. СПб., 1858–1861 гг.

С рассветом оживился и засуетился, собираясь, не только русский бивак. Примерно в 4 часа дежурные французского лагеря начали будить офицеров. Сержанты поднимали своих солдат. В пять утра, как вспоминал временно командовавший 9-м батальоном пеших егерей майор Монтодон, началась подготовка к выступлению 2-й пехотной дивизии. Боске спешил. Африканские стрелки и пешие егеря были подняты и поставлены под ружье в 5.30.

Вскоре царила охватившая всех обычная предбоевая суета. Паковались вещи, подгонялось снаряжение, проверялись оружие и боеприпасы. В расположении французского и турецкого контингентов густо запахло кофейным ароматом. Без этого традиционного напитка не имело право начаться ни одно событие, претендующее на перспективу стать историческим. Постепенно солдаты уходили к месту построения подразделений и занимали свои места.

Всё, что могло стать помехой или обузой, убиралось. Даже больные, чтобы не отвлекать на помощь им полковой медицинский персонал, были заблаговременно отправлены на корабли.