Он говорил, захлебываясь словами, пораженный наглостью Дугласа, но тот только покачал головой.

— Я здесь не ради лошадей.

— Рассказывай!

— Я говорю тебе правду, Констан.

— Ты стал проходимцем, а у меня нет оснований верить проходимцу. Если бы Бен был здесь, он вышвырнул бы тебя за дверь!

— Это в его духе. Он выдворил меня от Джервиса, хотя это и не его дом. Да что тебе говорить…

Молодой человек, не вынимая рук из карманов, подошел ближе.

— Аксель у себя в спальне?

— Она спит. Ты прекрасно знаешь, что свет у нее погашен, ведь ты наблюдал за окнами. Ты пришел шпионить за своей сестрой? Какую еще подлость ты собираешься сделать?

— Никакую. Мне тошно.

— Прекрати принимать меня за идиота! Все вы перестаньте принимать меня за идиота! Может быть, я и небольшого ума, но могу отличить хорошее от плохого, а ты… сейчас ты плохой.

Дуглас отступил назад, словно Констан его ударил.

— Нет-нет! Ты ошибаешься, бедняжка. Я хотел поговорить с Аксель, я…

— Для этого существует дневное время. Если тебе нужно о чем-то ее попросить, каждое утро она на ипподроме.

Дуглас опустил голову и минуту не отвечал. В ближнем стойле фыркнула лошадь, и этот звук был так знаком…

— Хочешь денег? — спросил вдруг Констан. — У меня есть кое-какие сбережения, и я хоть сейчас отдам их тебе. Но чтобы ты больше сюда не ногой, договорились?

— Чего ты так боишься, что предлагаешь мне деньги?

Дуглас даже не сделал вид, что благодарен, а ведь Констан хотел только уберечь его.

— Я боюсь, как бы отец не наделал глупостей, узнав, как ты поступил с Макассаром.

Он никогда не пользовался словом «отец», говоря о Бенедикте. Он называл его Беном, как и все, так было проще.

— Кто ему скажет? Ты? И что дальше? Думаешь, он натравит на меня полицию? Не вижу, что еще он мог бы сделать, сидя в инвалидном кресле.

— Застрелить тебя, мерзавец!

Констан повысил голос, и почти сразу же зажегся свет в спальне Аксель. Мужчины на секунду замерли, обменявшись испуганными взглядами. С Дугласа слетела вся его развязность. Похоже, он готов был бежать.

— Констан? С кем ты разговариваешь? — закричала Аксель, свесившись из окна. — Кто там?

Через секунду вспыхнет полный свет. От себя Аксель могла включить шесть мощных прожекторов, которые освещали конюшню ранними зимними вечерами.

— Это Дуглас! — крикнул в ответ Констан.

Он не сомневался, что она узнала брата, и не думал, что она спустится.

— Скажем, что я открыл тебе ворота, — прошептал Констан.

Дуглас согласился, и почти сразу они услышали на террасе легкие шаги Аксель.

— Черт побери! Вы хоть знаете, который час? Что случилось?

Поверх майки и шортов на ней был наброшен халатик. Вглядываясь в каждого по очереди, она ждала объяснений.

— Сегодня вечером, — наконец сказал Дуглас, — на меня навалилась такая тоска… Ты ведь знаешь, что я виделся с Беном в Англии и все прошло плохо. Но это была идея Кэтлин, не моя! Я оказался в полной нищете и хотел поговорить об этом с тобой. Я пришел сюда, хотел посмотреть, спите вы или нет, а…

— Я как обычно обходил двор, — перебил Констан. — И предложил Дугласу войти и вместе выкурить по сигаре.

В руках он держал пачку, как неоспоримое доказательство того, о чем только что сказал. Аксель сомневалась несколько секунд, потом направилась к дому.

— Ладно, раз уж ты здесь, пойдем выпьем чего-нибудь, и ты расскажешь, что у тебя на душе…

Ей вовсе не хотелось воспользоваться отсутствием Бена, чтобы принимать Дугласа, но во дворе они оставаться не могли. Как бы там ни было, она так часто думала о брате, что возможность поговорить с ним склонила ее к этому решению.

В вестибюле Констан объявил, что отправляется спать. Направляясь к лестнице, он пожелал им доброй ночи и добавил:

— Да, Аксель, я заказал собаку.

— Заказал что?

— Собаку. Сторожевого пса.

— Да ты с ума сошел! Бен об этом и слышать не хочет!

Констан исчез на верхних ступеньках, оставив ее в растерянности.

— Ну и ночка… — пробормотала она.

Выключив свет во дворе, она прошла перед Дугласом в кухню.

— А у вас все по-прежнему! — не удержался он от насмешки. — Все зависит от того, хочет чего-то Бен или не хочет? В пятьдесят три года Констан не имеет права завести собаку?

— Если ты пришел, чтобы покритиковать Бена, можешь уходить прямо сейчас, — отрезала она. — Стакан шабли?

Пока она наливала ему, он огляделся вокруг и вздохнул.

— Кухня просто шикарная. Огромная…

В голосе прозвучала тоска, но помимо этого — и нотка досады. Он отпил глоток и отставил стакан.

— Знаешь, снова оказавшись в тот день рядом с Беном, я сказал себе, что ненавижу его. Его непреклонность, его нравоучения… Все в нем выводит меня из себя, даже его увечье, которое он использует как дополнение к славе! Он сильнее судьбы, он всегда побеждает! Это действительно неудобоваримо.

Аксель поставила локти на стойку, оперлась подбородком о кулаки, твердо решив не перебивать брата. Его присутствие в этом доме среди ночи было очевидным криком о помощи, и она должна была его выслушать.

— Неудобоваримо… — повторил он. — Это точное слово. Только что у стойл у меня сжалось сердце. Я скучаю по лошадям, скучаю по прежней жизни и по этому нелепому бараку, хотя он некрасив даже при свете луны! Что касается тебя… Мне не хотелось бы ненавидеть и тебя тоже, но во мне столько злобы, что я ничего не могу с собой поделать. Надеюсь, ты понимаешь?

Она жестом велела ему продолжать.

— Единственное, что Бен мне предложил, — это забраться в глушь в Англии и остаться там на год без гроша. А там посмотрим… Сама понимаешь, это меня не греет. Что бы ты сделала на моем месте? Что ты об этом думаешь?

Хотя она и не знала, как поступить, но заставила себя думать непредвзято. Брат был младше, вдобавок она всегда считала его взбалмошным мальчишкой. Еще когда он участвовал в бегах, Бену приходилось многократно повторять приказания, поскольку перед тем как сесть в седло, чтобы проехать последние метры перед соревнованиями, Дуглас мысленно витал в облаках. Все, чего он достиг за слишком короткую карьеру наездника, он сделал инстинктивно, потому что чувствовал лошадей. Но он не размышлял и ничего не просчитывал.

— Так что, тебе действительно недостает всего этого? — прошептала она. — Если это правда, тебе нужно оставаться в мире скакунов, хочешь ты того или нет. Мы обречены на это с рождения, Дуг!