Как пишет Андрей Буровский:

«Так поступил и Андропов…»

Относиться к неясностям биографии Брежнева можно по-разному. У меня эти «неясности» порождают в основном сочувствие к людям, вынужденным фальсифицировать свои биографии.

Скорее всего, Леонид Ильич Брежнев был полуевреем по отцу. Известно, что он хорошо знал польский язык, что типично для польских местечковых евреев, живших в России. В разных анкетах он называл себя то украинцем, то русским. Сталин считал этого черноволосого и с обильно-мохнатыми бровями — молдаванином. При нем Леонид Ильич был первым секретарем Молдавии, затем многонационального Казахстана.

Для русского коммуниста карьера весьма необычная: во главе партийных организаций республик всегда ставили представителя титульной нации. Возможно, была у Л.И. Брежнева примесь молдавской, румынской либо цыганской крови. Сталин очень редко ошибался».

В 1928 году Брежнев женился на Виктории Петровне Денисовой. На самом деле есть сведения, что она являлась племянница приснопамятного Льва Мехлиса — Виктория Пинсуховна Гольдберг.

Но все эти подробности не столь важны. Главное — у Брежнева сложилась неплохая карьера, что свидетельствует если не о большом уме, то, по крайней мере, о большой работоспособности и умении ладить с людьми, как с начальством, так и с подчиненными…

И он это качество доказывал как на фронте, так и в мирное время. Как и все политики умел вовремя сказать к делу, а без дела — промолчать, что тоже двигало личность вверх по карьерным ступеням.

Был у Брежнева брат — Яков Ильич (1912–1993) — тоже металлург. Маленький, рыжеволосый, подвижный, он пользовался большим успехом у женщин. Как-то Яков Ильич заметил, у Брежневых — это явление родовое, наследственное.

Племянница Л.И. Брежнева — внебрачная дочь Якова — Любовь родилась в 1944 году. Ее мама беременной ушла от Якова Ильича в Магнитогорске, узнав, что у него в Москве есть семья — жена и дочь. Со временем он стал злоупотреблять спиртным и спиваться.

Помниться в 70-80-х годах он слыл «свадебным генералом». Его, родного брата самого Леонида Ильича, модно было приглашать на торжества в разные компании. Любовь Яковлевна не любила семью Брежневых и негативно отзывалась о российских руководителях…

Перед самым развалом СССР она эмигрировала на Запад, и с 1990 года живет в США.

Если верить словам, изложенным ею в книге «Племянница генсека» Леонид Ильич понимал зыбкость старой системы, но и перестраивать ее не желал. В одной из бесед он прямо заявил:

«Да вы что, какие реформы. Я чихнуть даже боюсь громко. Не дай бог, камушек покатится, а за ним лавина… Экономические свободы повлекут хаос. Такое начнется. Перережут друг друга».

В последнем предложении он оказался прав. Резня и стрельба началась со всевозможных «стрелок», начиная с «окаянных девяностых» в момент перераспределения госсобственности, ваучеризации и залоговых аукционов.

Л.И. Брежнева на закате политической карьеры поразил старческий маразм, но его держали у руля государства такого же возраста кореша по Политбюро, боясь любого молодого преемника. Для многих из них служба была своеобразной синекурой. Доживали они свой век по принципу — чего не знаешь, за то не отвечаешь. Обруч круговой поруки крепко стягивал коллектив, члены которого знали, выпадет главное звено, рассыплется вся властная цепочка и рухнет личное благосостояние.

Но вернемся к Леониду Ильичу.

Давало знать больное сердце.

Он курил, часто прикладывался к чарке. В последнее время врачи ему говорили:

— Леонид Ильич, свою цистерну вы уже выпили, пора завязывать.

Он соглашался, стал меньше брататься с бутылкой, но курить не бросал. Его лечили и от этой пагубной привычки. По линии охраны в специальной лаборатории КГБ ему даже изготовили портсигар с хитрым замком, который можно было открыть только раз в 45 минут.

Тогда он попросил своих охранников, чтобы они курили прямо в машине. Даже ругался, если в салоне не пахло сигаретным дымком. Охрана внесла коррективы, поэтому, когда открывали дверцу автомобиля генсека, салон покидали сначала клубы сизого дыма, а потом вылезал он. Получается, Леонид Ильич наслаждался результатами пассивного курения — это тоже Брежнев.

На склоне лет у него появилась какая-то детско-старческая незащищенность. Он был добр, мягок, старался помочь, обращающимся к нему знакомым. Любил охотиться на диких кабанов. Однажды, это было за несколько лет до смерти, он обратился к начальнику личной охраны генерал-майору Александру Рябенко:

«Саша, а ведь я на том свете буду птичкой, а не диким кабаном. Птичка она добрая».

Это тоже Брежнев.

Хотя, как отмечал Кремлевский лейб-медик Е.И. Чазов, Леонид Ильич отличался довольно крепким здоровьем. Правда, еще в 1952 году перенес инфаркт. Летом 1957 года у него произошел второй сердечный приступ. В 1968 года сердце снова дало о себе знать. Несмотря на это, до начала 70-х годов он держался достаточно бодро. Проблемы с сердцем возобновились у него с 1973 года, когда при Л.И. Брежневе появилась миловидная медсестра Н.А. Коровякова, начавшая снабжать его сильно действующими снотворными препаратами, имевшими наркотическое влияние. Он стал быстро засыпать и долго спать. Не этим ли объясняется его нередкие опоздания на встречи, заседания и совещания.

В 1973 году он опоздал на встречу с Г. Киссинджером в Москве. Затем на переговоры с Р. Никсоном в Вашингтоне. Череда опозданий продолжалась.

30 декабря 1974 года в связи с назначением на пост начальника Первого главного управления (ПГУ) внешняя разведка, Владимир Александрович Крючков был представлен Л.И. Брежневу. Его воспоминания:

«За столом сидел совершенно больной человек, который с большим трудом поднялся, чтобы поздороваться со мной и долго не мог отдышаться, после этого он буквально рухнул опять в кресло».

В тот же день, в кабинете Ю.В. Андропова В.А. Крючков стал невольно свидетелем разговора председателя КГБ с секретарем ЦК КПСС Д.Ф. Устиновым:

«Пора, наверное, найти какой-то мягкий и безболезненный вариант постепенного отхода Брежнева от дел. Продолжать и дальше управлять страной в таком состоянии он уже не может физически».

Устинов, по воспоминаниям Крючкова в книге «Личное дело», отметил, что придерживается такого же мнения, но «постепенный отход» затянулся на целых восемь лет.

* * *

В 1975 году генсек перенес обширнейший инфаркт. Врачи чудом вытащили его с того света.

Бывший генерал-лейтенант КГБ Николай Леонов в книге «Лихолетье» по этому поводу написал:

«СССР становился чем-то вроде апельсина, который снаружи походил на красивый монолит, а сними кожуру, и перед глазами представал в виде долек, каждая из них была либо ведомством, либо союзной республикой».