class="p1">Этот пример показывает, что лучше восстановить природный механизм питания растений, если он нарушен до посадки.

То, что соседи приняли за небрежность, была, на самом деле, моя уверенность в том, что почва сама позаботится о растениях, если не мешать ей.

Курица, высидевшая утят, пугается, когда эти комочки пуха легко прыгают в воду. Точно так же люди бывают удивлены тем, что растения не нуждаются в их опёке.

Земля, оставленная в залежь, восстанавливает свои нормальные качества. Её отдых — не безделье. Она восстанавливает капиллярность и наращивает органическую мульчу, которая прекращает эрозию.

Плуг — это величайшее проклятие земли — был, в давние времена, спасителем человечества.

С его помощью люди смогли осваивать большие площади и спастись от угрозы голода.

Осуждая пахоту, я, ни в коем случае, не обвиняю людей, которые её рекомендуют — их почтительное отношение к плугу понятно и оправданно.

Жаль, что дисковую борону не изобрели ещё раньше — возможно, плуг вообще бы не появился.

Мы привыкли, что почва должна быть чистой от растительных остатков — иначе её трудно обрабатывать.

Мне повезло, я вынужден был создать почву там, где её не было. И знаю: поверхность, покрытая органикой — вот то, что нужно.

3. Почва не подвергается эрозии

Растительная органика — это губка, впитывающая огромное количество влаги.

Лесная подстилка и луговой дёрн легко впитывают самые сильные осадки, потому что органика промокает быстрее, чем пылеватая почва.

Богатая органикой мульча также впитывает воду, предотвращая её сток и размыв. Растительные остатки, в том числе корни, служат каркасом, связывают поверхностный слой, и ветровая эрозия также не может происходить.

Эрозии подвержены только пахотные почвы.

Почвы наших степей когда–то были чёрными на глубину более метра. Никакие дожди не могли напитать эту губку перегноя. А если и был сток, то прозрачный, как из родника.

Теперь, вода, стекающая с полей, всегда имеет цвет этих полей.

Некоторые возразят, что если масса перегноя замёрзнет, она не сможет впитывать воду.

Ну, во–первых, большая часть почвы смывается в тёплое время, а талые воды — только часть эрозии.

Во–вторых, даже замёрзший перегной имеет массу пустот, так как органика насыщена воздухом.

В третьих, перегной всегда выделяет тепло, и период его промерзания короче, чем у паханных почв. Да и снег, защищающий от промерзания, лучше удерживается на растительных остатках.

Известно, как много воды удерживает лесная подстилка. Вода поступает в органические остатки намного быстрее, чем в минеральную почву.

В минеральной массе вода проходит только между частицами, а органика буквально втягивает воду внутрь себя.

Миллиарды лет планета подвергалась чудовищной эрозии, которая, в конце концов, изваяла нынешний облик земной поверхности.

Обуздать эту эрозию оказалось по силам только растениям. Из минералов, воздуха, воды и солнца они создали свою пористую структуру — чудо бытия.

Органическая природа — до последнего комочка сгнившего растения — и сейчас продолжает борьбу с этой эрозией. Это должно вызывать уважение.

Впитывая в себя воду, органические ткани держат её под контролем. Поэтому, важно иметь щит из органики везде, где дождь ударяется о землю.

Растения — истинные хозяева земли. Они держат ключ к нашим запасам пищи. Мы сможем стать хозяевами остальной части мира только тогда, когда придём к согласию с ними.

Сейчас мы привели много земель в состояние эрозии, как было до появления растений: почва голая и находится в движении. К счастью, у нас есть растения, и они смогут остановить эрозию в считанные годы.

Создание растениями нового покрова — вовсе не тайна. Главное тут — вода и способ её накопления.

Самые первые лишайники уже обладают губчатостью — объёмом для запаса воды. Отмирая, они сообщают губчатость своей среде — почве.

Пользуясь этим, приходят более высокие растения, и вытесняют пионеров. Потом, их вытесняют ещё более развитые.

Всё это время нарастает способность почвы удерживать воду осадков. Одновременно уменьшается возможность эрозии.

Почему мы никогда не ставили задачу создать на поверхности почвы объёмную ткань, чтобы ликвидировать эрозию в самом начале?

1. Никогда не считалось возможным сеять и работать на почве, покрытой остатками растений.

2. Все знали, что почве нужна органика, но её привыкли запахивать на глубину 20 см.

Мы используем скользящее оборудование, которому мешают растительные остатки. Пора создать катящиеся орудия, которым остатки не мешают.

Эксперименты на станции в Небраске показали, что под слоем органики урожаи выше, и необходимость таких орудий теперь очевидна[33].

Самым рабочим орудием этой технологии остаётся дисковая борона, и об её усовершенствованиях я ничего не слышал.

Итак, нам надо решить две главных задачи: повысить урожаи и прекратить эрозию почв. Обе задачи решает слой органики на поверхности почвы.

С поразительной быстротой почва, которую считают истощённой, отвечает прекрасными урожаями, если её снабдить органикой, внеся её в поверхностный слой.

Это показывает, что наши земли — не истощены, а искусственно сделаны бессильными неумелой обработкой.

Почвенный профиль оставляет всю органику на поверхности. Мы должны просто имитировать его.

Распаханную землю, собственно говоря, уже нельзя назвать почвой. Когда вновь будет созданапочва, эрозия прекратится сама собой, потому чтопочване подвергается эрозии.

4. Плуг — традиция

Не трудно ответить на вопрос: «Почему же фермеры пашут?»

Фермеры любят пахать. Смотреть, как переворачиваются пласты, думать, какой чистой станет почва после этого, и ощущать себя хозяином, наводящим порядок — это большое удовольствие.

Кроме того, фермеров поощряют пахать. Рекомендации инспекторов, прессы, бюллетеней сводятся к вспашке.

Но ведь, должны существовать ясные научные обоснования этой практики. Однако, если они и есть, я не сумел найти их более чем за двадцать пять лет поисков.

Самым важным аргументом, по–видимому, является то, что пахота позволяет заделывать остатки растений и очищает поле для дальнейших работ.

Редактор одного из ведущих изданий пишет мне 5 августа 1937 года:

«Я проехал три тысячи километров. И всем задавал вопрос: “Почему вы пашете?” Меня поражали неясные ответы. Очевидно, фермеры и почвоведы и в самом деле