Обычно такой напористый и самоуверенный Пальмерстон говорил совершенно несвойственным ему тоненьким голоском, и лорд Рассел встревожился, но был не настолько глуп, чтобы высказать свои опасения вслух. В конце концов, Пальмерстону уже за восемьдесят, да вдобавок ко всем мытарствам преклонного возраста его терзает подагра.

– В последнее время она частенько позволяет себе подобное, – заметил Рассел.

– Немецкая наследственность всегда имела свои недостатки, не говоря уж о безумии. Но в последнее время я просто отчаялся добиться от нее если не взаимодействия, то хотя бы толку. Да, она презирает янки и желает, чтобы они расплатились за вероломство дорогой ценой. Как и все мы. Но когда я призываю ее одобрить то или иное действие, она просто ударяется в амбиции.

– Нам надлежит воспринимать ее желания как приказ и действовать соответственно, – предельно дипломатично произнес Рассел, воздержавшись от упоминания, что вспыльчивый премьер-министр и сам не чужд ослиного упрямства и иррациональных амбиций. – Йоменов призывают на действительную службу, как и надлежит в пору национального бедствия. В Индию и к антиподам ушли приказы как можно быстрее переправить полки сюда. Уже почти два года корабельные верфи на Клайде и Тайне строят прекраснейшие броненосцы. Делается почти все, что можно, для подготовки к любым испытаниям. А на дипломатическом фронте наши послы неутомимо бьются, чтобы лишить американцев всех преимуществ…

– Да знаю я это все! – раздраженно отмахнулся Пальмерстон. – Да, приготовления, да, этого добра у нас хватает. Но приготовления к чему? Есть ли какая-то всеобщая стратегия, способная сплотить воедино все это и нацию в целом? Если есть – я ее не вижу. Уж королева-то определенно не может обеспечить нам в этом вопросе ни помощи, ни поддержки.

– Но на герцога Кембриджского, командующего войсками, можно определенно положиться…

– В чем? В нерешительности? В пьянстве? Во времяпрепровождении с дамочками? Это не выход. У него под началом служат кое-какие славные люди, но чаще всего последнее слово остается за ним.

– Значит, увы, это бремя по-прежнему на ваших плечах.

– И действительно, – утомленно кивнул Пальмерстон. – Но года уже дают себя знать. Мне давным-давно следовало отпустить себя на все четыре стороны, но вечно одно и то же: очередной кризис, надо принять еще одно решение – и так без конца и краю.

Он совсем сгорбился в кресле. Лицо его, несмотря на полноту, стало дряблым и обвисшим, кожа приобрела неприглядный землистый оттенок. Рассел, за все годы знакомства еще ни разу не видевший его настолько больным, хотел было сказать об этом, но пока воздержался, прибегнув к компромиссу:

– В последнее время вы перетрудились, взвалили на себя непосильную ношу. Может, вам побывать за городом, хорошенько отдохнуть…

– Не может быть и речи, – огрызнулся лорд Пальмерстон. – Страна летит в тартарары, и я не собираюсь ее подталкивать к пропасти. Надо сделать еще так много, так много…

Но он не успел даже договорить, когда голос его пресекся, выродившись в бессвязное бормотание. Рассел в ужасе смотрел, как глаза лорда Пальмерстона закатились и он упал вперед, ударившись головой о столешницу. Рассел подскочил, с грохотом уронив стул, но едва успел ринуться вперед, как Пальмерстон тяжело соскользнул на ковер, скрывшись из виду.

Генерал Шерман встретился с президентом Линкольном в Белом доме, а оттуда оба прогулялись до военного министерства пешком. Немного поболтали о жаре, почти две недели безжалостно сжимающей город в своих тисках. Потом Шерман поинтересовался здоровьем миссис Линкольн, пошедшей на поправку. Линкольн сообщил, что все очень рады быстрому исцелению раненой руки генерала Гранта. Говорили обо всем – кроме того, что волновало обоих более всего. Но на сей предмет Гус Фокс был абсолютно непреклонен: никаких разговоров о подробностях путешествия на борту «Авроры» за стенами комнаты 313. Куда они сейчас и направлялись.

Как только они ступили в коридор, двое часовых у дверей вытянулись по стойке «смирно».

Шерман отдал им честь и постучал в дверь.

Фокс отпер ее изнутри и отступил в сторону, чтобы впустить их, после чего снова запер дверь, пересек тесную прихожую и отпер внутреннюю комнату. Войдя туда, они обнаружили, что шторы задернуты и в комнате царит удушающая жара.

– Минуточку. – Фокс поспешно отдернул шторы и распахнул оба окна. Толстая решетка преграждала путь извне, но хотя бы пропускала прохладное дуновение свежего воздуха.

Вытащив платок, Линкольн утер лицо и шею, после чего рухнул в кресло, перекинув длинные ноги через подлокотник.

– Неужели я наконец узнаю подробности вашей таинственной миссии?

– Да, – подтвердил Шерман. – Она была опасной, может быть, даже безрассудной, но раз уж она завершилась успехом, пожалуй, риск можно считать оправданным. Предлагаю вам рассказать президенту о нашем русском друге, Гус.

– Всенепременно. Все началось еще в Брюсселе, когда мы познакомились с графом Корженевским, весьма высокопоставленным лицом в их военном флоте, а также в их разведке. Могу ручаться за его благонадежность, потому что уже имел дело с его организацией в прошлом. Он безупречно говорит по-английски, получил образование в Англии – фактически говоря, он окончил Гринвичский военно-морской колледж. Однако со времени Крымской войны у него развилась ненависть к британцам, вторгшимся в его страну. Зная о наших неурядицах с Британией, он счел наши страны прирожденными союзниками. Вот тогда-то он и сделал чрезвычайно великодушное предложение, сказав, что хотел бы предоставить свою яхту в наше распоряжение. И отвезти нас, куда пожелаем.

– Очень любезно со стороны графа, – улыбнулся Линкольн. – Вам следовало бы попросить его отвезти вас в Англию.

– Туда-то мы и отправились.

Президента трудно было застать врасплох, но на сей раз он попался. Он лишь переводил взгляд с одного на другого в полнейшем замешательстве.

– Вы серьезно? Вы… отправились туда?

– Совершенно верно, – подтвердил Фокс. – Под видом русских офицеров.

– Слыхал я байки в свое время, но эта все их за пояс заткнет. Умоляю, поведайте мне с мельчайшими подробностями, где вы побывали и что делали.

Откинувшись на спинку кресла, Шерман в молчании слушал, как Гус излагает разнообразные аспекты их рискованного путешествия. Пока что, похоже, президента интересовали не их открытия, а сюрпризы и рискованные авантюры, пережитые при исследовании английских территорий.

– …мы плыли всю ночь и прибыли в Дублин к утру, – окончил Гус. – Тогда-то мы и услыхали о морском поединке двух броненосцев. Конечно, нам пришлось вернуться сюда, так что на этом наша небольшая экспедиция завершилась.

Линкольн откинулся на спинку кресла с тяжелым вздохом – и тут же с энтузиазмом хлопнул себя по колену.

– Услышь я эту историю от кого другого, Гус, кроме вас, – я объявил бы его вруном года – да где там, столетия! Вы были правы, что не уведомили меня о своих планах перед отправлением. Я бы тут же наложил на них строжайшее вето. Но теперь, когда вы вернулись, мне остается лишь сказать: отличная работа!