– Спасибо, Руслан, – послушно отозвалась я. Ироничная усмешка скривила чувственные красивые губы.

– Не так, – прожигая меня горящим взглядом низким голосом произнес Греков, дернул ремень на брюках и посмотрел на мои губы.

– Мне целый час делали макияж, давай отложим, – пробормотала я, интуитивно отступая назад. Греков удержал меня, жестко схватив крупными ладонями за талию.

– Тогда поблагодаришь другим способом, – безапелляционным тоном заявил он, разворачивая меня лицом к столу и нагибая над ним, вжимаясь бедрами в мою задницу, грубо задирая подол платья до талии. Дернул трусики вниз, звякнул металлической пряжкой, расстегнул молнию на ширинке. Сделал первый мощный толчок, без всякой подготовки, натянул на свой стальной поршень до упора. Хрипло застонал, хлопнув ладонью по голой ягодице, второй рукой дернул лиф платя вниз, оголяя грудь и накрывая ее обоими ладонями. Задержался внутри на сотую минуты и начал бешено, с остервенением вбиваться в меня. Задохнувшись, я вцепилась пальцами в край столешницы, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. Коротко вскрикнула от болезненных ударов члена. Это был жесткий животный трах, без малейшего проявления нежности. Клеймящий меня, как собственность, как суку, которой разрешили прогуляться, но перед этим отымели так, чтобы не осталось сил на сексуальные приключения. Только меня не нужно метить и трахать до жжения в промежности. Игрушка сломалась и больше не умела испытывать удовольствие, желание и похоть. Неправильная бракованная кукла.

На этот раз я не стала даже притворяться, что мне приятно. Я молча терпела. Кусая щеки изнутри и стараясь удержать слезы в виртуозно накрашенных глазах. Он кончил быстро, со звериным рыком, последний раз толкнулся и прижался лицом к моему затылку, мягко сжимая мою грудь.

– Хочешь никуда не поедем, Лена? – отдышавшись, внезапно спросил Руслан. Я замерла, потом дернулась, безуспешно попыталась освободиться.

– Нет, – рвано возразила я.

– Почему? – искренне удивился он.

– Потому что ты позволишь мне поверить, что можешь стать другим. Заставишь заблуждаться и надеяться. Это жестоко, Руслан, и больно. Отсроченная боль мощнее в разы, – ровным тоном ответила я. Он резко отпустил меня, отступил назад, ладонь мягко, прощаясь, прошлась по моим ягодицам.

– Приятного вчера, – невыразительным тоном обронил Греков.

– И тебе, Руслан, – вернула я фальшивую любезность. Когда, мгновение спустя, выпрямилась и обернулась, его в кухне уже не было. Через минуту хлопнула входная дверь. Мысленно посчитав до десяти, я выдохнула и пошла в ванную, смывать следы «проданного счастья».

***

Я улыбалась до ломоты в скулах. Широко и ослепительно, как положено улыбаться будущей жене успешного бизнесмена Руслана Грекова. Я принимала бесконечные поздравления от многочисленных гостей, большинство из которых видела впервые. Красивые, сверкающие жены и любовницы деловых партнеров моего жениха с такими же искусственными резиновыми улыбками, как моя собственная. Ухоженные дорогие приложения своих богатых мужчин. Напыщенные силиконовые курицы, кичащиеся своим положением.

Может быть, я слишком категорична? И им повезло больше? Может быть, не все мужчины, чей доход в сотни раз выше среднего, с достижением определенного статуса, превращаются в зверей?

Может быть, я хочу слишком много? А для них достаточно того, что они имеют?

Я позволяла жать свои руки и подставляла щеки для фальшивых поцелуев. Хлопала в ладоши и закатывала глаза в «безумном» восторге, вскрывая «неприличные» подарки. Брендовое нижнее бельё, чулки, корсеты, подвязки, кружевные пояса для стопроцентного соблазнения мужа в первую брачную ночь. Бесполезные, нелепые безвкусные тряпки, которые Греков сорвет с меня прежде, чем успеет оценить или рассмотреть. Для моего зверя лучшее украшение – это следы от его грубых ласк на моей коже, краснеющие отпечатки ладоней на ягодицах, белесые капли спермы, падающие с моего подбородка.

Звериная любовь не приемлет розовой романтики и базируется на животных инстинктах, распинающих раз за разом остатки самоуважения и гордости. Звериная любовь опустошает, разрушая сами понятия об основах здоровых отношений. Звериная любовь построена по принципу вседозволенности и эгоизма. Она направлена на то, чтобы забирать, присваивать, приручать, ломать и убивать, а я хотела жить.

Не только ради себя….

Я смеялась и шутила, задыхаясь от лицемерия присутствующих, презирая общество, в которое так стремилась попасть. Разодетые светские львицы, блеск бриллиантов, переизбыток модных брендов, вездесущие журналисты, элитный алкоголь, изысканные закуски, вспышки фотокамер, навязчивый ведущий с музыкального канала, известный бойсбенд, исполняющий на сцене ритмичную попсу, в текстах которой не было ни единой капли смысла. Я танцевала, как заведенная, не чувствуя ног, демонстрируя собравшимся высшую степень своего счастья.

«Тебе так повезло, Лена» – эти слова я слышала раз тридцать за вечер, и сверкая белозубой улыбкой, радостно кивала, соглашаясь.

Конечно, я же везучая.

Апофеозом этого лицемерного шоу стало появление Греты. Нет не среди гостей. Она вышла на сцену, подвинув полуголых мальчиков. В длинном концертном малиновом платье и высокой элегантной причёской, подчеркивающей изящную длинную линию шеи. Она держала скрипку с лёгкостью и достоинством принцессы, а когда заиграла… тонко и виртуозно, у меня на глазах выступили слезы. Это было красиво, проникновенно, талантливо. Гости замерли, любуясь миниатюрной скрипачкой, восхищаясь… Блек и грязь, разврат и невинность, фальшь и порыв души слились воедино в мелодии, от которой содрогнулось сердце.

Грета смотрела на меня со сцены с печальной улыбкой. Без завуалированной зависти и злорадства, без снисходительного высокомерия. Она смотрела с сочувствием. Меня жалела та, кого совсем недавно имели на моих глазах как минимум шесть мужчин. И нет, тогда я ее не жалела. Она вызвала во мне стойкое неприятие и отвращение, но сегодня, сейчас я поняла, о каком выборе говорил Руслан. Грета в свое время выбрала свободу и удовольствия… А я тюрьму с жестоким надзирателем. Вот и вся разница между нами. Так чей выбор правильнее и честнее?

Когда мелодия закончилась, Грета пустившись со сцены подошла ко мне, чтобы отдать дань вежливости и поздравить, я всего на минуту лишилась своей маски. В присутствии распутной скрипачки в ней не было нужды.

– Ты должна принять его таким, какой он есть. Если не справишься, все закончится печально, – прислонившись надушенной щекой к моей прошептала Грета. – С ним нельзя стать счастливой, Лена. Поэтому я желаю тебе выжить и смириться.

Я отшатнулась, натянув скупую улыбку.

– Смирению учат в церкви, а ты не похожа на праведницу, – мой выпад ее нисколько не задел. Грета мягко коснулась моего плеча с почти дружеским участием и скрылась в толпе гостей, так ничего и не ответив. Я обернулась ей вслед, запоздало вспомнив, что не задала ей главный вопрос. Почему она здесь, а не на мальчишнике Грекова.