– Теперь, Наган, прихвати своих обоссавшихся петушков и вали до Ферзя! Вали быстро, теряя кал! У вас пять минут форы. Потом я выйду на охоту. Пристрелю каждого! Всем понятно?! Бегом, марш!

И они побежали, побежали!

– Ну ты даёшь, Старый! – воскликнул я сипло, когда последняя фигура скрылась за деревьями. – Вот ты… а! Я думал, амба! А они, эх! Было круто! Только зачем ты так? Ты ж Нагану почти на клыка предложил, он запомнит и вернётся. Он злой! Это ты чего делаешь?

Дед доставал гранаты из сумки-трёхдневки на заду своего чудесного разгрузочного жилета. Две Ф-1 и куски лески.

– Растяжки, Малой. Потому что они вернутся гораздо раньше. Или ты думаешь, что эти ребята одни? Это разведка, Малой, – Дед отточенными движениями развёл усики запала и привязал гранату в основании куста.

Леска одним концом на кольце, второй в паре метров – на стволе другого куста. И всякого лесного мусора поверх.

– А Нагану я нахамил, верно. И Ферзю, паскуде, заодно. Чтобы разозлить. Когда злишься, делаешь глупости. Вот меня они разозлили, я ведь в самом деле давал присягу. Надеюсь, что я глупостей не натворю. Теперь побежали. Потому что фора не у них, а у нас.

– Так ты правда присел на складе этого… стратегического резерва?

– Правда. Только не присел, а охраняю. Бегом. Я сказал! Или ты здесь ночевать собрался?

К сожалению, так вышло, что Старый сглупил. Но гораздо раньше, чем разозлился. Но об этом позже. Нынче о присяге.

Паша Ильичёв считал себя чрезвычайно везучим человеком.

Более того, судьба взялась этот тезис подтвердить и лезла из кожи вон, чтобы Паша не только остался жив, но и получил как можно меньше царапин. В том водовороте, куда довелось угодить ему со всей страной, это совсем не мало.

В 1962 году эфир полнился бравыми рапортами об успехах советских мелиораторов, заслуженных хлеборобов, достижениями отечественной науки и отечественного же космоса.

Космос интересовал Пашу особенно. Он даже задумывался, а не ошибся ли в выборе карьеры. Быть может, лучше было стать лётчиком? От реактивного истребителя до высоких орбит путь неблизкий, но это всё же путь на зависть всем остальным.

Едва год сравнялся с тех пор, как весь мир рукоплескал белозубой улыбке Юры Гагарина. Так что интерес молодого человека был вполне объясним и извинителен. Кто тогда не бредил звёздами?

Словом, новости были бравурные, а эфир сплошь краснознамённый. На кумачовом фоне совершенно терялись глухие угрозы, которыми обменивались руководители стран Варшавского договора и ястребы НАТО.

Подумаешь, американцы разместили ракеты в Италии и Турции! Эка невидаль! Что «англичанка гадит», русский человек привык с далёкого девятнадцатого века. По нынешним временам «англичанка» сменилась на «американку», только и всего. В самом деле, никто не думал о плохом, до того ли было!

Вся страна радовалась, работала, любила, строила, училась, дружила, рожала детей. Тем более что до настоящего коммунизма оставалось всего восемнадцать лет – товарищ Хрущёв обещал. Значит, дети шестьдесят второго года рождения были обречены войти в совершеннолетие и коммунизм одновременно!

Ради этого стоило постараться.

И на ниве трудовой, и на ниве половой.

Если говорить о ниве трудовой, на которой трудился Паша Ильичёв, то её куда корректнее было именовать нивой служебной.

В 1962 году он служил в войсках специального назначения Главного разведывательного управления СССР в чине старшего лейтенанта. Срочная служба прошла в прославленной Псковской воздушно-десантной дивизии, куда Павла забрали прямо с учебки, буквально выкорчевали с корнем. Кандидат в мастера по парашютному спорту и разрядник по пулевой стрельбе в Войсках дяди Васи[1] пришёлся ко двору.

Когда дембель сиял во весь горизонт, ему сделали одно заманчивое предложение, от которого он не стал отказываться, встав на стезю профессионального военного в элитных, самых элитных войсках, которые только видело солнце.

Были в этом свои плюсы и свои минусы.

Плюсы в завидном жалованье и, главное, Настоящем Деле, к коему был приставлен молодой человек. Что, согласимся, куда важнее любых денег.

Минусы – в излишней осведомлённости. Что, согласимся, далеко не всегда плюс.

Были и другие минусы в жизни. Например, в 23 года Паша практически облысел. Повыпадали роскошные когда-то чёрные волосы. Пришлось брить череп до зеркального блеска, отчего в подразделении к нему приклеилась кличка Дед, которая вскоре стала его тактическим позывным в радиообмене.

Но излишняя осведомлённость гораздо хуже.

Иногда Павлу казалось, что именно она изгнала волосяной покров с его головы. Конечно, никто не докладывал ничего сверхъестественного такому чрезвычайно важному товарищу, как комвзвода. Но слухи доносились всякие. И косвенные сведения.

Мир спецназа невелик, все знают всех.

Перевод таких-то частей в режим усиленного несения боевой службы скрыть от коллег практически невозможно. Вот плескался ты с другом Колей – Валей – Ваней в эвксинских водах Чёрного моря, с пользой проводя отпуск. И тут прямо с середины отпуска выдёргивают друга в расположение N-ской дивизии, где тот связистом.

Возвращаешься из отпуска и ты, слышишь рассказы товарищей, как таких и таких знакомцев лишили законного отдыха. Недолго прикинуть места их дислокации, чтобы понять, что спецназ Одесского, Киевского, Прибалтийского и Ленинградского военных округов переведён в усиление.

Спецназ – нос армии. Настораживается первым.

Куда он смотрит, туда вскоре поглядит и армия.

И уж если он не просто смотрит, а настороже, значит, всё не так здорово, как рисуют в газетно-телевизионных транспарантах.

Батальон Ильичёва, а точнее майора Гусаковского, где Паша командовал взводом, стоял под Москвой в районе Кубинки. Уютный, тихий посёлок, а по сути закрытый городок Энергия-3 вмещал в себя все части подразделения с полным комфортом.

Помимо прямых обязанностей, батальон прикрывал вход в сверхсекретный экспериментальный склад стратегического резерва, так что поблизости всегда тёрлись «позитивные конкуренты» из КГБ. Комитетчиков всегда было много, сильно за нормальный штат. Что именно им доверили охранять, Ильичёв не ведал, да и не сильно рвался.

Глухим эхом на задворках служебных бесед слышалась аббревиатура ТАФР, что бы она ни значила. Выспрашивать – слуга покорный! – Ильичёв не пытался. А кто пытался и не внимал тактичным намёкам, того вызывали в Особый отдел. Одним словом, батальон берёг что-то ну очень ценное и секретное.