Пива так хотелось, что аж губы в трубочку выворачивались.

А – фиг вам, уважаемый господин московский.

Нет в городе Элисте мобильной связи.

По крайней мере, у моего оператора.

Столица республики, блин.

Сколько живу в нашей стране – столько удивляюсь…

…А номера комнат парней я при заселении – забыл спросить.

Беда.

Ладно, думаю, сейчас вниз к стойке спущусь, спрошу у администратора.

Спускаюсь, а Гарри уже там тусует.

И на лице – та-а-акая жажда пенного напитка нарисована, что мне даже чуток стыдно стало.

Моя по сравнению с этим – песочница на границе с Сахарой.

– Привет, – говорю, – Гарри. Мучаешься?

– А, – поднимает глаза, – это ты, Дэн. А я что-то подумал, что ты сразу спать завалишься. Ну и решил не стучаться, не будить чтобы. А мы с Али решили все-таки пивком чуть-чуть размяться, да и Жору отпаивать надо перед сном, замучился, бедный. Глаза, что твои сливы. Глеб как раз за ним пошел. А мы пока – пойдем-ка с тобой, брат, на улицу, покурим. Душно-то, что твой звиздец…

– Пойдем, – соглашаюсь. – Мне тут тоже что-то душновато после вашего коньяка в нереальных для растущего организма количествах…

Но как только мы направились к выходу, нас грозно и резко одернули:

– Стоять! А ну, стоять, блин!

Я, честно говоря, чуть перессал даже и просто застыл в позе «оленя, застреленного в крестец», как говорит один наш с Гарри общий приятель.

А Мажор таки нашел в себе силы обернуться.

И даже – с некоторым достоинством.

Насколько оно, разумеется, возможно с такого жуткого бодунища…

Пришлось – и мне.

Глядим – молоденький, но уже вполне себе квадратный, сержант милицейский, в форме с нашивками ОМОНа.

В «бронике», каске и с укороченным «калашом» на ремне.

Мой ровесник, похоже.

Или даже – помоложе, у них тут не поймешь.

Степь.

Но вроде как – русский.

– Ты чо, – спрашиваю, мотая башкой, – совсем озверел что ли, парень, орать-то так громко? Я чуть не обосрался! Думал, война началась…

– А она и началась, – кривится, – вы же – из Москвы, да?

– Ну из Москвы, – ухмыляется, тоже приходя в себя, Гарри, – а это что, сейчас запрещено? Калмыкия вышла из состава Российской Федерации? И когда же тогда случилось сие знаменательное событие?

– Да лучше б вышла, – вздыхает, поправляя каску сержантик, – тогда бы сюда можно было бы хоть танки ввести. А так и «дорогих россиян» из себя корчат, уроды, и – такой беспредел творят, что мне даже стыдно, что местный. И когда только на этих блядей хоть какой окорот у вашей Москвы найдется…

– Не ссы, – недобро смеется Гарри, – брат. Найдется. И, я так мыслю, довольно скоро. Как только Путин на второй срок пойдет, так и начнет порядок наводить. А не начнет – мы сами приедем…

– Да вы уже приехали, блин, – вздыхает. – Вон, ваш автобус камнями так закидали, что двоих пацанов в тяжелом состоянии в больничку увезли. И «легких» человек пятнадцать, но там вроде все слава Богу. Да еще двоих вчера на ножи подняли, на гоп-стопе. Телефоны мобильные почистили, деньги забрали. Вот меня тут и поставило начальство, чтоб никого на улицу не пускал. Так сказать, во избежание…

– Кого порезали, кто на больничке? – это уже, гляжу, Али с Жорой подошли.

Я даже и не заметил.

Али начисто выбрит, подтянут, собран.

Как будто и не было бессонной ночи с неумеренным количеством потребления…

Нда…

Вот уж где контраст.

Перевожу взгляд на Гарри и – чуть на задницу не сажусь.

Нет, щетина с его щек никуда, разумеется, не исчезла.

Но вот все остальное…

– Да, – говорит, – командир, куда парней-то увезли, знаешь?

Сержант вслед за мной переводит внезапно ставший острым взгляд с одного на другого.

– Так, – кивает, – понятно. Вы, типа, старшие. Это хорошо. Ваша машина на стоянке перед гостиницей стоит? Ну, такой джип здоровый?

– Наша, – кивает Али. – Что дальше?

– Да, – вздыхает сержант, – мальчишек ваших жалко. Хорошо б, если б вы туда съездили, я вам даже сопровождающего дам, на всякий случай, нас здесь трое дежурит. Вы, конечно, вижу – парни резкие, но местный мент с автоматом и вам в подмогу не помешает. Только надо подождать пару минут, хорошо?

– Хорошо, – кивает Али. – Я все равно в сортир собрался заскочить. А чтоб тебе люлей не подогнали за самоуправство, вот, перепиши данные, скажешь, что отправил помогать людям, которые здесь по делу.

И протягивает ему закатанный в пластик пропуск со своей фотографией.

– Ого, – рассматривает документ сержант. – Вы тут, типа, проверяющие от Российского футбольного союза?

– Мы тут, – смеется Глеб, – типа фанаты, если честно. Но – непростые, как сам понимаешь.

– Понимаю, – смеется в ответ ОМОН-овец. – Лады, валите в сортир, я сейчас товарища по рации вызову…

…В сортире Глеб, ни слова не говоря, вынул из грудного кармана маленький полиэтиленовый пакетик, насыпал по щепотке порошка на сгиб ладони себе и Гарри.

– Да, – соглашается Гарри, – сейчас – как нельзя кстати.

И вслед за Али втянул эту фигню ноздрей. Постояли, помотали башками, посмотрели друг на друга.

– Ну что, пошли?

– Угу. Теперь можно.

Я только головой покачал.

Нет, я слышал, разумеется, что у части «основы» кокаин пользуется уважением, но чтобы вот так, среди бела дня…

Ну да ладно.

Они парни взрослые, без меня разберутся…

…На входе нас уже ждали трое парней из ОМОНа: тот самый молодой сержант, еще один такой же, только чуть постарше, и лейтенант с грубым обветренным лицом и ледяными прозрачными глазами.

Ага, думаю.

Чечня.

У меня пара однокурсников там в армии отслужила, я этот взгляд ни с чем не спутаю…

Молча пожали друг другу руки, Гарри достал пачку сигарет, предложил, парни угостились.

Стоим, дымим.

– Значит так, – говорит лейтенант, – в больничку вас Саня проводит…

И кивает в сторону сержанта постарше.

– У него там просто, – улыбается немного по-детски молоденький сержантик, – мама работает, сестрой в хирургии. Если что, покажет, к кому обратиться.

– Добро, – кивает Али. – Денег платить надо?

– Не надо, – отрицательно мотает головой сержант Саня. – Там уже ваши пацаны вчера собрали достаточно, на игре дубля клич кидали. Молодцы, кстати, парни. Я раньше думал, что фанаты – это просто быдло вечно бухое. Так нет, там и от клуба народ приехал, и сами денег собрали достаточно. Но вам все равно съездить стоит, посмотреть, что к чему. И – это – берегите себя. У нас тут непросто…