— Я понимаю, мы другие, не такие, как все. Но мы ведь нормальные. Правда, нормальные? — Звезда нервно теребит подол юбки. — А эти?..

— Что с ними случилось? — вторит ей Кейт. — Неужто и с нами такое же будет?

Как минимум один из десяти собравшихся на стадионе был… генетически модифицирован. Клык, как и вся стая, вырос в Школе, в клетках, где генетики держали подопытные «образцы». Он за свою жизнь немало насмотрелся на «результаты экспериментов», и далеко не такие удачные, как его крылатая шестерка. Здесь, на стадионе, он словно снова оказался среди тех, кому выпало стать жертвами науки.

Они совсем не обязательно оказались уродами или инвалидами — могли ходить, дышать и говорить. Некоторые даже выглядели вполне по-человечески. Разве что кожа была чешуйчатая, или когти на пальцах выросли, или глаза были какие-то, то ли рыбьи, то ли змеиные. Но были там и полные чудища, у которых на одном теле существовали порознь два искусственно соединенных вида.

— А теперь давайте споем, — перекрикивает Бет беснующуюся толпу. Она становится в центр сцены и запевает звенящим голосом. Постепенно крик толпы стихает и стадион подхватывает слова песни:

Я не знал, откуда пришел.

Я не знал, куда я иду.

Но высший голос мне велел

Спасти мир.

Единый Свет мне путь указал.

Единый Свет мне правду открыл.

И мне, и всем, кто здесь, кто со мной,

Мы — GEN77.

Мы сделаем небо синей и светлей,

Мы сделаем море синей, солоней,

И чтоб мир очистить, прольем поскорей

Людскую красную кровь.

Спасем мир! Прольем кровь! Мы — GEN77.

— Хорошенькая у них получилась песенка. Очень жизнерадостная, — не сдержался Клык.

Майя кивает ему, нехотя подпевая. Вдруг над головами раздается гул вертолета. Клык поднимает голову и видит, как из него на стадион сыпятся разноцветные листовки. Одна из них кружится совсем рядом и словно сама летит ему в руки.

Это «Манифест усовершенствованного поколения».

А вокруг него толпа снова скандирует:

— Спасем землю! Убьем людей! Спасем землю! Убьем людей!

И Бет радостно улыбается всем со сцены.

Вернувшись в гостиницу, Клык склонился над манифестом.

— Не верится, что такое можно писать черным по белому, — возмущается Кейт.

— Как их только за это не арестуют? — вторит ей Холден.

Клык нахмурился:

— Понятия не имею. Может, они говорят, что это детская игра и никакой реальной опасности они не представляют. Ведь нет никакого подтверждения, что они и вправду собираются затеять что-то серьезное.

Майя помахала манифестом у него перед носом:

— А это что? Какое тебе еще подтверждение нужно, если они здесь так прямо и заявляют, что всех убить собираются.

— Ну что ты на меня нападаешь? Я спорю с тобой, что ли?

Манифест уместился на одной странице. Но чего только там ни сказано!

Что ГКС собирается взять власть в нескольких странах, уничтожить их население и поселить там новое усовершенствованное поколение, то самое, GEN77.

Что грядет апокалипсис (старая песня), и перечислены инструкции, что делать, когда он начнется.

В нем говорится о периоде хаоса, мрака и страдания, вслед за которым на очищенной земле наступит рай и новые усовершенствованные люди будут жить в мире и гармонии.

— Конечно будут, — саркастически комментирует Майя. — Особенно если всем сначала сделать лоботомию. Или транквилизаторов побольше постоянно вкалывать.

— Тебе бы все шуточки, — остерегает ее Клык. — С них станется. Раз они всех тех обработали, не удивлюсь, если они всем поголовную лоботомию произведут. Например, всем младше восемнадцати. Вот тебе и новое поколение получится.

— Смотрите сюда. — Звезда перечитывает текст листовки. — Они ведь только мутантов имеют в виду. Например, вот здесь сказано, что те, кто летает, во время апокалипсиса не должны опускаться на крыши зданий.

— А вот здесь, — продолжает Кейт, — сказано: «Если вы несете яйца, подготовьте заранее безопасные инкубационные контейнеры. Инструкции по изготовлению можно скачать на нашем вебсайте». Сумасшедший дом какой-то.

— Здесь на митинге тьма-тьмущая всякого рода выродков собралась. Это и есть, что ли, GEN77? — переспрашивает Рэчет. — Никогда столько уродов вместе не видел.

— И как, теперь на всю жизнь нагляделся? — Клык печально усмехнулся. — Слушайте. Нам надо срочно раздобыть про них побольше информации. Например, где и когда они запланировали свои действия? Как далеко зашли их планы?

Майя уронила голову на стол:

— А не может Армагеддон подождать до утра? Я совсем с ног валюсь, и глаза сами собой закрываются.

С опущенными ресницами и разметавшимися по плечам волосами Майя больше чем когда-либо похожа сейчас на Макс. Но чем больше Клык ее знает, тем больше он видит между Майей и Макс мельчайших различий. Голову Майя наклоняет иначе. Голос у нее идет вниз там, где у Макс поднимается вверх. Это правда, они похожи. Но теперь Клык видит в Майе не просто копию, не просто клона, а самостоятельного, отдельного человека, со своими мыслями и своими чувствами. И это ему странно, даже чуть-чуть диковато. Он так давно любит Макс, что о какой-то другой девчонке даже думать неловко.

На него навалилась усталость, и он на секунду закрывает лицо руками. Казалось, свалить ГКС — отличное дело для его новой команды. И в этом он был прав. Но после сегодняшнего дня, как бы тяжело ему ни было, надо признаться себе: в одиночку ему не справиться. Предотвратить гибель всего человечества — эта задача слишком велика, и ему одному и его пятерым новобранцам она не по плечу. Тем более что реальный бойцовский опыт есть только у одной Майи.

Выбора у него нет.

Клык открыл помутневшие от усталости глаза и посмотрел на часы. Время за полночь. Лучше подождать. Пусть лучше Макс на него с утра наорет.

Я проснулась. Один бок теплый, а другой совсем замерз. Теплый бок прижимается к Дилану, а с холодного бока — пустыня, розовеющая в лучах восходящего солнца.

Решаю подняться и развести огонь. Чувствуя обычное смущение, выбираюсь из-под руки Дилана. Но мне всегда с успехом удается задвинуть в дальний угол всякую там любовь-морковь. Что я с успехом и делаю. Поднимаю голову и автоматически пересчитываю свою семью-стаю. Сколько себя помню, я каждый день это делаю.

Газзи, Надж, Дилан, Ангел, Игги, Тотал… Элла?

Где Элла? Куда она запропастилась?

Нет Эллы.

Я мгновенно вскочила на ноги. Ее следы ведут от нашей стоянки в пустыню, но ветер уже почти занес их пылью. Вот уж воистину ее и след простыл.