сделал. У Гэри было программное обеспечение на его Атласе, все необходимое для создания песни, а также оригинальная версия, которую он соединил вместе.

Мы думали, что справились с этим, разбив его и выбросив в глубины Озера Аква, но, вопреки всему, какая-то М.А.Н.Д. а Сирена обнаружила остатки. Первым, что мы узнали об этом ужасном повороте судьбы, был стук сапог по полу коридора Юпитер Холл за пять секунд до того, как двери были практически сорваны с петель, а на наш урок Кардинальной Магии вторгся взвод ФБР.

Ханни Хайспелл смеялась, когда они набросились на Гэри, и только рука Бернис, схватившая мою, спасла меня от участи присоединиться к нему, когда я вскочил на ноги, с горящей в ладонях магией, намереваясь его спасти.

Меня до сих пор мучает воспоминание о том, как я поддался мольбе в ее прекрасных глазах, зарычал и отступил в конец комнаты вместе с остальными одноклассниками, когда Гэри избили и вывели из комнаты.

— Да здравствуют истинные королевы! — прорычал он, и они утащили его с глаз долой, и только пятна крови отмечали место, где он сидел за мгновение до их прибытия.

Я зацепился за эти слова, проигрывая их снова и снова в уме с тех пор, как он выкрикнул их в последнем акте неповиновения. Были ли это последние слова, которые он когда-либо произнес? Неужели вина за его смерть теперь лежит на мне бременем? И был ли я абсолютным куском дерьма за то, что от части надеялся, что те слова и правда были его последними?

Потому что если это не так, если его забрали отсюда для допроса, то я знал, что пройдет совсем немного времени, и они придут за остальными. Он знал наши имена, наши лица, наши преступления. Все. И хотя я знал, что он будет оберегать эти секреты всем своим существом, я также знал о жестокости, которую ФБР использует для получения информации. Никто не мог вечно противостоять их методам.

Вот почему нам нужен был выход. Но до сих пор каждая наша попытка пресекалась — слишком сильная охрана, слишком регулярные патрули.

Здесь нас ждала смерть.

Эта мысль не давала мне спать ночь за ночью, и даже момент слабости, которому я поддался всего несколько часов назад, не смог успокоить эти трепещущие страхи.

Я крепче прижал Бернис к себе, пытаясь сосредоточиться на том, какого это было наконец-то уступить желанию, между нами. Я предложил ей колокольчик, и она позволила мне застегнуть кулон, который удерживал его на ее горле. Слезы в ее глазах говорили о том, что она знала, что носить его долго не получится, что будущее, на которое мы могли надеяться, теперь не наступит.

Чистота, которую я обнаружил между ее бедер, когда входил в нее, немного облегчила бремя моей души. Я потерял себя в ощущениях ее тела, и колокольчик, который она носила, звенел при каждом толчке моих бедер, давая всем понять, что она наконец-то моя. И то, как она мычала, кончая для меня, любя каждый дюйм моего тела, заставило меня взорваться внутри нее с ответным мычанием. Теперь она была моей коровой. Первая из моего стада, и даже когда она лежала в моих объятиях сытая и спящая, я не мог не чувствовать себя виноватым за этот факт.

Бык должен был защищать своих коров. Но мои рога были подрезаны, а копыта скованы.

Мы нанесли удар по тирании, царившей в этом королевстве, но этого было недостаточно. Я хотел сражаться, по-настоящему, в армии Королев Вега. Я хотел быть там, когда они взойдут на вершину власти, и наблюдать, как они уничтожают Лайонела Акрукса.

Я знал, что будущее было туманно, но я мечтал о нем каждую ночь вот уже несколько месяцев, страстно желая увидеть, как голова этого ублюдка упадет с плеч в грязь у их ног.

Визжащий звук вдалеке заставил меня резко выпрямиться в моей кровати в Доме Игнис, Бернис тихонько застонала, когда я отпустил ее.

Я встал с кровати, мой пульс колотился, пока я шёл к окну на босых ногах, чувство тревоги было всеобъемлющим.

Приближался рассвет, но, когда я выглянул наружу, небо было почти темным, скалистая плоскость Территории Огня расстилалась подо мной к северу от школьной территории и освещалась лишь слабым мерцанием убывающей луны.

Я охотился взглядом по земле и небу, уверенный, что почувствовал что-то снаружи, и открыл окно, чтобы видеть лучше.

Прохладный ветерок донес до меня какой-то аромат, который я глубоко вдохнул и нахмурился, узнавая в запахе что-то почти маслянистое, смешанное с дымом. Давно привыкший к странным ароматам, которыми был наполнен воздух в академии, я узнавал большинство из них — от трав до Орденов и запаха сильной магии, но этот запах не был мне знаком.

Какое-то движение привлекло мое внимание между двумя выступающими скалами внизу, и я затаил дыхание от страха, увидев восемь огромных ног, их колени вывернуты назад, пока громадное чудовище зубов и кошмаров понеслось к Дому.

— Бернис? — прошипел я, отступая от окна, пока мое сердце заколотилось в груди, быстро схватил одежду, натягивая ее. — Бернис, просыпайся, — сказал я более решительно, срывая с нее одеяло и открывая ее обнаженное тело, заставляя ее вздрогнуть от прохладного воздуха.

Мое сердце сжалось от боли, когда я посмотрел на колокольчик, висящий у нее на горле, и она удивленно посмотрела на меня. — Что такое?

— Я блять не знаю, но мне кажется, что наше время вышло, — я тяжело сглотнул, затем взял в руки мой Атлас — единственный план, который я и остальные члены О.С.Л.Ов под прикрытием смогли полностью согласовать. Мы знали, что наши дни сочтены. Отсюда не было выхода, и это был лишь вопрос времени, когда за нами придут

М.А.Н.Ды, ФБР или кто-то еще.

Мы будем сражаться, но мы знали, что не сможем победить, поэтому вместо этого мы предложим миру правду о нашем последнем акте неповиновения. Каждый из нас постоянно носил с собой нагрудный ремень, готовый удерживать наши Атласы на месте, чтобы мы могли транслировать все, что с нами происходило, в мир через социальные сети.

Я не хотел умирать. Но если наша смерть пришла за нами, я хотел, чтобы она имела смысл, я хотел, чтобы мир увидел, что Лайонел Акрукс делал с теми, кто не остался в стороне и отказывался слепо следовать за ним.

Я поспешил вернуться к окну, запуская прямую трансляцию на Фейбуке, и пристегнул Атлас к груди.

— Меня зовут Милтон Хьюберт, — сказал я в микрофон, пока