боюсь, что мы ее никогда больше не увидим, — сказал он. — А у меня это будет отправной точкой для раскрутки темы.

— С твоей стороны это не совсем хорошо… История должна была бы быть про Китти. Но не беспокойся — я скажу ей, что эту бумагу терять нельзя.

— Ну, ладно, — они вышли, и Паппи что-то серьезно объяснил Китти, а затем вручил ей обрывок газеты за 1898 год. Китти сразу же подняла его на самый верх своей покачивающейся колонны. Перкинс попрощался с Паппи и двинулся к выходу, но вдруг резко повернулся, не скрывая легкого смущения.

— Слушай, Паппи…

— Да, Пит?

— Но на самом деле ведь ты не веришь, что эта штука живая, правда?

— Почему бы и нет?

— Почему бы и нет? Ты хочешь сказать…

— Ну, — рассудительно сказал Паппи, — а откуда ты знаешь, что ты живой?

— Но… да потому, что я… хотя, если разобраться… — он остановился. — Сам не знаю. Ты мне заморочил голову, приятель.

Паппи улыбнулся.

— Значит, ты понимаешь?

— Хм… Хочу надеяться. Всего, Паппи. Всего, Китти. — Он приподнял шляпу, обращаясь к смерчику. Пыльный столбик качнулся в ответ.

Шеф-редактор послал за Перкинсом.

— Слушай, Пит, — сказал он, решительно хлопнув по пачке исписанных листов, лежавших перед ним, — задумка у тебя была неплохая, но… хотел бы я увидеть хоть парочку твоих статей, написанных не в пивной.

Перкинс взглянул на лежащую перед ним газетную полосу.

«Питер Перкинс НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД

СВИСТНИ НА ВЕТЕР

Прогулка по улицам нашего города всегда полна неожиданностей, а порой и приключений. Прокладывать путь приходится среди самого разного мусора, осколков посуды, мятых сигаретных пачек и прочих малопривлекательных предметов, которыми пестрят тротуары города. В это время в лицо нам летят сувениры в виде конфетти от давно прошедшего праздника, истлевшие листья и другая труха, которая под воздействием непогоды утратила свои первоначальный вид и не поддается опознанию. Правда, я всегда был уверен: самое тщательное знакомство с сокровищами наших улиц не может обогатить вас реликвией более чем семилетней давности…»

Дальше шел рассказ о смерчике, который почти столетие таскает по улицам ставшую антикварной газету. Кончалась заметка вызовом в адрес других городов страны — могут ли они похвастать чем-либо подобным?

— Разве это так плохо? — осведомился Перкинс.

— Это прекрасная идея — пошуметь о грязи на улицах, Пит, но материал должен быть обоснован.

Перкинс наклонился над столом.

— Шеф, он полностью обоснован.

— Не глупи, Пит.

— Он говорит — не глупи. Ну, ладно… — и Перкинс положил перед редактором обстоятельный отчет о Китти и о газете 1898 года.

— Пит, должно быть, ты крепко хватил в этот день.

— Только томатного сока. У меня в тот самый день так схватило сердце, что думал — отдам концы.

— А как насчет вчерашнего дня? Могу ручаться, этот… смерчик явился в бар вместе с тобой.

Перкинс с достоинством выпрямился:

— Однако таковы факты.

— Успокойся, Пит. Я ничего не имею против того, как ты пишешь, но фактов должно быть больше. Раскопай данные о поденщиках, узнай, сколько им платят за очистку улиц, сравни с другими городами…

— И кто будет читать эту тягомотину? Пойдем спустимся по улице вместе со мной. И я тебе покажу истинные факты. Подожди только минуту — я приглашу фотографа.

Через двадцать минут Перкинс уже знакомил шеф-редактора и Кларенса В. Уимса с Паппи. Кларенс стал готовить камеру.

— Щелкнуть?

— Обожди, Кларенс. Паппи, можешь ты попросить Китти притащить нам ту музейную штуку?

— Конечно, — старик посмотрел вверх и свистнул. — Эй, Китти! Иди к Паппи. — Над их головами пролетело несколько пустых жестянок, охапка листьев, и к ногам легло несколько обрывков газет. Перкинс посмотрел на них.

— Но здесь нет того, что нам нужно, — удрученно сказал он.

— Сейчас она притащит, — Паппи сделал движение вперед, и смерчик обхватил его. Они видели, как шевелятся губы Паппи, но слов не разобрали.

— Щелкнуть? — спросил Кларенс.

— Пока нет.

Смерчик поднялся вверх и исчез где-то меж крыш соседних зданий. Шеф-редактор открыл было рот, на снова закрыл его.

Китти скоро вернулась. Она притащила много разного хлама, и среди всего прочего был и тот самый газетный лист.

— Вот теперь щелкай, Кларенс!

— Щелкай, пока она висит в воздухе!

— Раз — и готово — отозвался Кларенс, вскидывая камеру. — Сдай чуть назад и подержи ее так, — сказал он, обращаясь к смерчику.

Китти помедлила, потом легко качнулась назад.

— Осторожненько развернись, Китти, — добавил Паппи, — и поверни листик. Нет, нет, не так — другим концом кверху.

Газета развернулась и медленно проплыла мимо них, демонстрируя заголовок.

— Поймал? — осведомился Перкинс.

— Раз — и готово, — сказал Кларенс. — Все? — спросил он у шеф-редактора.

— М-м-м… я думаю, что все.

— О'кей, — сказал Кларенс, захлопнул камеру и исчез.

Редактор вздохнул.

— Джентльмены, — сказал он, — я думаю, надо выпить.

Даже после четырех рюмок спор между Перкинсом и редактором не затих. Паппи это надоело, и он ушел.

— Не будьте идиотом, босс, — говорил Пит. — Вы же не можете печатать статью о живом смерче. Вас же засмеет весь город.

Шеф-редактор Гейнс гордо выпрямился.

— Таково правило «Форума» — печатать абсолютно все новости, ничего не скрывая. Раз это новость — мы ее публикуем. — Он несколько расслабился. — Эй! Официант! Повторить — и поменьше содовой.

— Но это невозможно с научной точки зрения.

— Ты же все видел своими глазами!

— Да, но…

— Мы обратимся в Смитсоновский институт с просьбой провести расследование.

— Они поднимут нас на смех, — продолжал настаивать Перкинс. — Ты когда-нибудь слышал о массовом гипнозе?

— Это не аргумент, тем более, что Кларенс тоже его видел.

— При чем здесь Кларенс?

— При том, что надо иметь, что гипнотизировать.

— С чего ты взял, что у Кларенса нет мозгов?

— Попробуй опровергнуть меня.

— Ну, во-первых, он живое существо — значит, он должен иметь хоть какие-то мозги.

— Как раз об этом я и говорю — эта воздушная штука тоже живая, она двигается; значит, у нее есть мозги. Перкинс, если эти яйцеголовые из Смитсоновского института будут настаивать, что это антинаучно, помни, что за тобой стоят «Форум» и я. Ни шагу назад!

— А вдруг?..

— Никаких вдруг! А теперь отправляйся на стоянку и возьми интервью у этого торнадо.

— Ты же все равно не будешь меня печатать.

— Кто не будет тебя печатать? Я изничтожу его на корню! Отправляйся, Пит. Давно пора взорвать этот город и распылить по ветру. Хватит разговоров! На первую полосу! За дело! — Он напялил на себя шляпу Пита и поспешил в туалет.

Расположившись за столом, Пит поставил рядом с собой термос с кофе, банку томатного