Немного подумав, император позвонил в колокольчик, вызывая в кабинет дежурного адъютанта.

– Поручик, – сказал он появившемуся на пороге кабинета офицеру, – как только явится профессор Менделеев, немедленно и без задержек проводите его ко мне.

Поручик кивнул, щелкнул каблуками и сказал:

– Будет исполнено, ваше императорское величество.

Полчаса спустя, там же

– Добрый день ваше величество, – сказал, входя в кабинет, профессор Менделеев. – Я рад, что мне не пришлось долго ждать вашего приглашения.

– Здравствуйте, Дмитрий Иванович, – приветливо поздоровался с великим химиком император, – я понимаю, что ваше желание увидеться со мной не вызвано праздным желанием просто поболтать с монархом. А потому мне хотелось бы знать – какие важные причины заставили вас искать встречи со мной?

– Вы правы, ваше величество, – кивнул Менделеев, – дело, которое заставило меня побеспокоить вас, весьма важное. Оно касается вопросов усиления обороноспособности России и возможности отражения стоящих перед ней угроз.

– Пироксилин, Дмитрий Иванович?! – понимающе кивнул император. – Я не ошибся?

– Он самый, ваше величество, – ответил Менделеев, – а также продукты его переработки, включая бездымный порох для ружей и артиллерии.

– Что ж, отлично, – с довольной улыбкой сказал император, снова берясь за колокольчик, – только обождите немного…

– Поручик, – сказал он снова появившемуся на пороге адъютанту, – немедленно сообщите штабс-капитану Бесоеву, что я желаю его видеть…

Поручик щелкнул каблуками и вышел. А император одобрительно посмотрел на профессора Менделеева.

– Дмитрий Иванович, – сказал он, – прошу извинить меня, но я бы хотел дождаться штабс-капитана Бесоева, моего помощника в подобных вопросах. Будет лучше, если наша беседа продолжится в его присутствии.

– Я понимаю, – кивнул Менделеев, – перед началом работы над этой темой мне пришлось иметь довольно продолжительную беседу с этим молодым человеком, который своими советами и подсказками натолкнул меня на несколько интересных решений, которые и привели к столь быстрому успеху. Конечно, я мог бы дойти до этого и сам, но тогда бы мне потребовалось куда больше времени, чтобы добиться искомого результата.

– Вы правильно рассуждаете, Дмитрий Иванович, – заметил император, – речь идет о том, чтобы как можно быстрее подтянуть уровень развития нашей науки и техники к уровню Югороссии. Я хотел, чтобы наша армия и флот были бы оснащены самым новейшим и мощным оружием. Ибо все в этом мире бренно, и наши сегодняшние друзья в Европе очень быстро могут перестать быть таковыми, стоит уйти из жизни Бисмарку или императору Вильгельму.

Ведь кронпринц Фридрих с упорством, достойным лучшего применения, ориентируется на Британию. И я предвижу, что в будущем это может привести к весьма неприятным для России политическим последствиям.

– Я все прекрасно понимаю, – сказал Менделеев, – поэтому-то я и старался сделать все как можно быстрее.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и на пороге появился штабс-капитан Бесоев.

– Вы вызвали меня, ваше величество? – спросил он.

– Да, Николай, проходи, – сказал император, – вот, Дмитрий Иванович утверждает, что он уже достиг успеха в пироксилиновом вопросе. Хотелось бы обсудить это дело в твоем присутствии.

– Более того, – вступая в разговор, сказал Менделеев, – в нашей университетской лаборатории я исследовал предоставленные мне образцы порохов и обнаружил, что ружейный порох состоит из двух компонентов, а артиллерийский из трех. Причем в качестве растворителя нитроцеллюлозы и пластификатора в обоих случаях используется нитроглицерин. А ведь это довольно капризный и опасный продукт для использования его в промышленном производстве.

– Вы абсолютно правы, – сказал Бесоев, – но эта технология, если я не ошибаюсь, уже давно освоена в Британии. И надо найти возможность ее замены на более безопасную.

– Я понимаю, – сказал Менделеев, – но давайте я расскажу вам обо всем по порядку.

Начнем с самого пироксилина. Мною установлено, что под угрозой самопроизвольной детонации находится плохо промытая от кислоты нитроклетчатка, или иной продукт, который начал подвергаться саморазложению из-за того, что его влажность меньше трех процентов. Пироксилин с влажностью в пять-семь процентов легко подорвать обычным детонатором. А пироксилин с влажностью двадцать-тридцать процентов требует для своей инициации уже довольно сильного взрыва. Продукт с влажностью в пятьдесят процентов и более не способен взрываться вовсе. Эта чувствительность к уровню влаги сильно затрудняет использование пироксилина в качестве взрывчатки, ибо требует постоянного контроля при его хранении.

– Понятно, – сказал император, – но в нашей армии и флоте есть виды боеприпасов, имеющих герметично закрытый корпус, внутри которого влажность практически не меняется.

– Да, это так, – кивнул головой Бесоев, – но может, все же лучше не останавливаться на влажном пироксилине как на военной или промышленной взрывчатке, а сразу переходить к промышленному производству тринитротолуола. Это взрывчатое вещество куда мощнее пироксилина, флегматично к детонации и безразлично к уровню влаги и контакту с металлическими поверхностями. Оно не токсично, чем грешат производные пикриновой кислоты.

– Вопрос выделения из каменноугольной смолы толуола, а также его последующего нитрования, – заметил Менделеев, – тоже является предметом моего изучения. Но заняться им я решил уже после того, как можно будет начать производство бездымного пороха в промышленных масштабах.

– Разумно, – кивнул император, – продолжайте, Дмитрий Иванович.

– Исследовав предоставленные мне образцы пороха, – сказал Менделеев, – я вспомнил слова господина Бесоева о том, что возможно такое течение процесса нитрования, когда нитроклетчатка окажется растворимой в воде подобно сахару. Я начал экспериментировать с соотношениями серной и азотной кислот, их концентрациями и температурой процесса. И совсем недавно достиг полного успеха, получив действительно растворимую нитроклетчатку, не требующую при формовании пороховых зерен или трубок дополнительных растворителей и пластификаторов. Чтобы не быть голословным, вот, прошу испытать!

Дмитрий Менделеев сунул руку в карман сюртука и вытащил оттуда россыпь патронов, среди которых были патроны к револьверам Кольта и Адамса, винтовке Бердана, и даже к крупнокалиберному слонобою Шарпса.

Император и штабс-капитан Бесоев переглянулись.

– Ну что ж, господа, – сказал император, – раз такое дело, то сейчас мы оденемся, спустимся в казарму, возьмем людей и вооружимся сами. А потом, пока еще светло, пойдем на стрельбище и оценим результат работы Дмитрия Ивановича. Если же я сочту, что все прошло успешно, то мы можем считать себя победителями в соревновании с просвещенной Европой. Идемте, господа…

4 ноября (23 октября) 1877 года. Джорджтаун у Вашингтона гостиница «Американ Ривер Инн»