Поэтому он так ловко преследовал черепаху и так уверенно пеленговал своим друзьям при помощи ультразвукового пистолета.

Дело заключалось в том, чтобы попасть ультразвуковым лучом в мембрану на груди у кого-нибудь из его друзей. Там луч превращался в слышимый звук, и по чистоте и ясности его определялось, какого направления надо держаться, чтобы добраться до источника звука.

Через три минуты, обрезая кортиком водоросли на винте Павлика, зоолог говорил:

— Эта черепаха мне не нужна, Павлик. Лучше бы искал мою Lammelibrachtata cephala. Я уже не решаюсь даже прибавлять свое имя к имени класса, который существует пока в лице лишь одного-единственного индивида. Какая дикая несообразность!

Он грустно вздохнул.

— Ну, Арсен Давидович, не огорчайтесь, — пробовал утешить его Павлик. — Вот увидите, не здесь, так в другом месте, но мы обязательно отыщем вам эту цефалу…

— Ну, вот ты и свободен, Павлик. В другой раз… Стоп, что это такое? — прервал вдруг зоолог самого себя.

Павлик посмотрел в ту сторону, куда повернулся ученый. Сквозь стебли водорослей Павлик заметил фигуру большого человека в синеватом скафандре, поднимавшуюся к поверхности при помощи заспинного винта. Человек держал в руках три гибких кольцевых шланга, окрашенных в ярко-красный цвет. Проскользнув на расстоянии двадцати метров от зоолога и Павлика и спугнув стайку серебристых рыбок, ливнем пронесшихся вниз, человек быстро скрылся вверху за густой стеной растений.

— Странно, кто бы мог быть здесь? — спросил задумчиво зоолог, продолжая неподвижно смотреть наверх. — Мне помнится, что из подлодки должны были сегодня выйти, кроме нас с тобой, лишь Шелавин, Скворешня, Цой да Марат… Скафандр этого человека, наверно, нулевой, а таких крупных людей у нас, кажется, только двое — Скворешня и Горелов… Но Скворешня занят… Неужели Горелов?…

— Арсен Давидович! — прервал зоолога Павлик. — Зачем же он поднялся кверху? Ведь по приказу капитана никто не имеет права быть на глубине меньше пятидесяти пяти метров от поверхности…

Зоолог пожал плечами под скафандром:

— Не могу понять. Впрочем, он, кажется, перед тем как скрыться из наших глаз, переменил направление и лег горизонтально. Дай-ка я спрошу его по радио. Ведь скоро обед…

Своеобразное жужжание зуммера — вызов к радиотелефону — отвлекло зоолога от его намерения. Едва лишь он и Павлик настроили свои аппараты на требующуюся волну, как послышался возбужденный голос Марата:

— Арсен Давидович, Арсен Давидович! Товарищ Лорд, отвечайте! Вы когда-нибудь ответите или нет?

— Да, я слушаю! Слушаю, Марат! — едва успел бросить в этот поток слов зоолог. — В чем дело?

— Идите сюда скорее, товарищ Лорд! Замечательная вещь! Какая находка! Какая редкая находка! Вы идете или нет?

— Да что там такое? — спросил зоолог. — Что случилось? Где ты? Откуда ты говоришь?

— Скорее, скорее! Сами увидите, — торопил Марат. — Скорее плывите вест-норд-вест от места ваших работ; глубина — сто четыре метра; вы встретите массу скал… одну огромную, похожую на собор. За нею будет гореть мой фонарь. Только скорее, а то я здесь с ума сойду…

— Хорошо, хорошо, сию минуту плывем! — крикнул зоолог, заразившись волнением Марата. — Мы сейчас будем у тебя с Павликом.

— Ах, с Павликом! — воскликнул Марат. — Это очень хорошо! Тебе будет страшно интересно, Павлик!

Зоолог и Павлик неслись почти лежа в сине-зеленых сумерках, рассекая шлемами и плечами воду и время от времени поглядывая на компас и глубомер.

— Что этот чудак там нашел? Как ты думаешь, бичо? — спрашивал зоолог. — Ну что тебе стоит сказать, Марат! В чем там дело, а?

— Некогда, товарищ Лорд, — ответил, задыхаясь от какой-то работы, Марат. — Я тут пока раскопки делаю. Вот увидите сами… Сейчас здесь будут Цой и Скворешня. Я их тоже вызвал.

Внизу показалось дно, усеянное темными глыбами, густо заросшее морскими лилиями, морскими перьями, горгония-ми, известковыми водорослями, или нуллипорами, и медленно, незаметно для глаза повышающееся навстречу пловцам. Чтобы не налететь на скалы, пришлось перевести винт на пять десятых, а потом на две десятые хода. Из зеленоватых густых сумерек показалась высокая мрачная скала, похожая на башню. Ее тесно окружали несколько других — тонких, вытянутых, со шпилями.

— Здесь, наверно, — сказал зоолог.

Лавируя среди глыб и осколков и избегая водорослей, они тихо обогнули огромную скалу, за которой открылась небольшая подводная поляна.

Возле темной массы, возвышавшейся на противоположном краю поляны, двигалось из стороны в сторону яркое, слегка расплывчатое пятно света.

— Вот и мы! — сказал зоолог, зажигая фонарь на своем шлеме.

Павлик зажег и свой фонарь. Стало довольно светло. Марат с яркой звездой, горевшей на его лбу, стоял в усталой позе, опираясь на лопату, возле кучи свеженарытого песку и небольших осколков. Видны были его потное лицо, полные восхищения и радости глаза и торчащий кверху хохолок на темени — в скафандре Марат был лишен возможности бороться с ним: хохолок, как всегда в этих случаях, торчал с особо торжествующим, почти наглым видом.

— Ну что тут у тебя? Показывай! — нетерпеливо спросил зоолог.

Морские перья, словно живые страусовые опахала, шевелились, взволнованные движениями Марата. По их стволам и бородкам пробегали порой зеленые и голубые искорки, то потухая, то вновь зажигаясь. Золотисто-бронзовые горгонии на высоких, тонких, как бечевка, стеблях поднимали спиральной дорожкой штопора свои тончайшие и нежнейшие ответвления. Вездесущие морские ежи, морские звезды, голотурии, офиуры, моллюски лежали, ползали по дну, карабкались по скалам, по темным отвесным бокам того странного возвышения, возле которого стоял Марат.

Несмотря на то что это возвышение сплошь обросло известковыми водорослями, или нуллипорами, единственными из водорослей, способными развиваться даже в этих почти лишенных света глубинах, — одного взгляда, брошенного на него зоологом, было достаточно, чтобы он закричал с восхищением и радостью:

— Корабль! Испанская каравелла!

Он бросился к этим останкам давно погибшего судна и стал торопливо обрывать все, что покрывало их в течение многих веков, проведенных ими под толщами чистейших сар-гассовых вод.

— Очищайте, очищайте скорее этот остров! Ищите пробоину, чтобы пробраться внутрь! — взволнованно кричал он. — Это мировое открытие! Марат! Ты прославишься на весь мир! Как ты напал на эту замечательную находку? Как ты распознал ее в таком виде?

— Ага, я вам говорил! — торжествовал Марат, ожесточенно работая лопатой, которой он очищал борта корабля. — Я был уверен, что вы оцените ее. Как я узнал? Как и вы: по корме и по носу. Видите, как они приподняты и как между ними борта опущены и изогнуты.