Вроде в пересказе на английский язык у меня получилось донести смак одесского юмора.

— Какой умник изобрел такую формулировку про гламурных киллеров? — спросил я, когда генерал, в свою очередь, отсмеялся.

— Кажется, это была инициатива какого-то офицера из Французского легиона. А его поддержал англичанин, который со своими «томми» явился к шапочному разбору, когда уже все закончилось. Вот и вставили под их напором эту формулировку в итоговый документ. Но вам же лучше, так как появилась отвлекающая альтернатива обвинению вас в дорожном разбое.

Генерал снова стал набивать трубку.

— Давайте угадаю с трех раз, что Орден именно на это и повелся.

— А вот и не угадали, — произнес Паулино, зажимая трубку зубами, — Орден как раз в это не поверил. Со стороны Ордена как раз прозвучала версия, что это вы сами напали на бандитов. Причем оба раза. Со стороны орденских представителей сквозило желание вас самих объявить дорожными бандитами и примерно наказать. Мисс Майлз с русской базы Ордена, когда докладывала о вашем поведении в день прибытия на Новую Землю, прямо это не заявляла, но пару толстых намеков на это в аудиторию вбросила.

— Это они своего офицера так отмазывали. Давайте угадаю?

Генерал разрешающе кивнул.

— Они еще не знали, что один из напавших на нас в горах остался жив. И не имели его показаний, — предположил я.

— Почти угадали. — Генерал пыхнул ароматным дымом. — Но это не главное. Дело все в том, что Ордену очень не понравилось, что Европейский Союз спланировал всю операцию без привлечения орденских структур. И патрульному батальону Ордена задача была поставлена императивно, без согласований: ваше место — от сих до сих, исполнять. Диспозиция такая-то. Подчиняетесь координатору Бригитте Ширмер. Их просто приперли к стенке, и они не смогли отказаться от участия в этой операции без потери лица. Тем более что их же территорию наиболее активно обшаривали.

— А то, что их не допустили к планированию конкретных действий, им объяснили участием в нападении действующего орденского офицера? — предположил я.

— Именно так. Вы хорошо просчитываете варианты, — похвалил меня генерал.

— Поработали бы вы с мое на выборах, — усмехнулся я покровительственно.

Некоторое время мы курили молча.

Потом генерал выбил трубку и спросил:

— Хотите знать, когда окончательно отказались от идеи, что ваши девочки — глубоко законспирированные киллеры?

— Тоже мне секрет Полишинеля, — усмехнулся я. — Сержанта Доннермана допросили, как он давал им военную подготовку частным образом. Так?

— Да, — не стал отпираться Паулино. — Только вот случилось это только на четвертый день, потому как он был со своей группой в пампасах — банды гонял. А до того много копий было сломано по этому поводу.

— Просмотр фильма «Ее звали Никита» не устраивали? — съехидничал я.

— Нет, до этого не дошло. Хотя французы с орденцами успели сцепиться на предмет — какой именно вариант смотреть нужно: голливудский или французский.

— Весело у вас операция проходила.

— Это в штабе было весело, — генерал резко посуровел, — а на местах правоохранительные силы Евросоюза потеряли пять человек тяжелоранеными и Орден одного патрульного убитым. Как понимаете, царапины и ушибы в статистику не входят. И один «хамви» у Ордена бандиты гранатой подорвали.

— Паулино, вот как на духу скажите, что бы было, если бы мы этих орденских псевдопатрульных первыми застрелили? До того, как они ворвались в автобус?

— Думаю, Орден бы долго и тягомотно расследовал убийство своего офицера. С давлением на кортесы и алькальдов обоих городов. Непременно требовал бы вашей крови. И офицер этот оказался бы действующим и на службе. А на дороге он просто хотел передать вам привет и указать нужное направление.

— И в итоге плясать бы мне с пеньковой тетушкой?

— Отнюдь, — возразил Паулино. — Все решал бы городской суд присяжных. А Орден тут не очень любят. Так что возможны были бы самые разнообразные варианты.

Тут снова притащилась медсестра с заявкой, что секреты секретами, а обед для больных — по расписанию.

— И это даже не обсуждается, — рявкнула она напоследок.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 15:05.

Пообедать по-человечески в госпитальном камбузе с другими ходячими больными медики мне так и не дали. Скорее всего, из вредности и мелкой мстительности. Даже Антоненкову, «дежурную по мне» на сегодня, они ко мне не допустили, пока меня лежащим на кровати с ложечки кормили все те же госпитальные карги с птицеподобными головными уборами. Те самые любительницы промокать мои губы мокрой тряпкой после каждой ложечки. Брр…

После обеда карги усиленно настаивали на угощении меня «уткой», но тут я окончательно взбунтовался и, пользуясь тем, что привязать к кровати меня забыли, убежал в общественный гальюн. Подумать спокойно и покурить не торопясь, с наслаждением.

Гребаная жизнь! Никакой самостоятельности. Мотают меня все кому не лень, как дерьмо в проруби. Пора ломать этот график. Не фига меня тут втемную разыгрывать и в свои шпионские игры вплетать. Мне всего-то надо спокойно с девчатами доехать до Одессы. И все остальное побоку.

Когда сидишь в позе роденовского «Мыслителя», то и мысли приходят правильные. Пусть даже сидишь на унитазе.

Вернулся в кубрик, правда, все такой же злой.

Лег на шконку и буркнул Гале:

— Чем развлекать меня будешь, ненаглядная?

— Так еще же не ночь, — обернулась девушка на дверь, — и персонал постоянно бегает.

— Кто о чем, а путана — о секасе. Как вшивый про баню, — констатировал с тоской создавшуюся ситуацию.

— Что-то ты сегодня, Жора, больно ласковый… — промолвила девушка.

Смотрю, а Антоненкова-то обиделась.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 2 число 6 месяца, воскресенье, 15:14.

Сияющая доктор Балестерос заскочила меня проведать перед уходом из госпиталя. Кивнув Антоненковой — «сеньорита», она тут же совершила рутинный медическо-магический ритуал с оттягиванием мне века, осмотром вытянутого языка, втыкания в многострадальный анус градусника; эт сетера, эт сетера, эт сетера…

— В общем, неплохо, — вынесла вердикт медицина, когда закончила надо мной издеваться. — На ужин пойдешь своими ножками. Главное, ложку мимо рта не пронеси, — смеется.

— С алькальдом все хорошо? — подмигиваю.

Мария улыбается загадочно, потом слегка кивает головой, не произнеся ни слова. Что ж, умному — достаточно.

Напоследок, окинув ревнивым глазом Антоненкову, поправила на мне филадельфийский воротник, незаметно ласково погладив мне щеку.