Дженивра мягко улыбнулась:

— На моей родине, в Америке, мы уверены, что человек может сам добиться всего, чего пожелает.

— Но вы ведь покинули столь благодатную землю. — Строгая тяжелая сторона натуры Эша опять вернулась. Он кивнул Дженивре, приглашая занять свое место. — Я полагаю, вы так и не вникли в тему нашей беседы. Позвольте мне объяснить вам более доходчиво. Мне грозит опасность, поскольку я стою у Генри на пути. Вы отклонили его предложение и таким образом лишили последнего шанса получить имение законным путем. Теперь под угрозой и ваша жизнь тоже. Если устранить нас с вами, Генри получит контроль над нашими долями собственности. То, чего ему не удалось добиться браком, он добьется после нашей смерти.

Дженивра презрительно дернулась:

— Я искренне рада, что не обладаю столь же бурным и нездоровым воображением, как вы. Неужели все англичане спят и видят мириады способов того, как с ними могут разделаться их дорогие родственники? Должно быть, вы тайный параноик.

Эш поднялся и, перегнувшись через стол, коснулся ее руки.

— Мы не закончили, Дженивра, садитесь.

— Я бы хотела вернуться домой до наступления темноты, — возразила она.

Свободной рукой Эш вытащил из ящика стола конверт и бросил его на полированную поверхность:

— Возможно, вы поменяете мнение после того, как прочтете это.

Дженивра присела на стул и окинула письмо скептичным взглядом. Перед ней лежало одно из посланий, прибывших вчера из Лондона. Она почувствовала, как в животе скручивается холодный тяжелый узел.

— В вашем кабинете в ящике стола можно обнаружить весьма любопытные вещи, — заметила она, открывая письмо. — Генеалогическое древо, письма из Лондона.

— Рад стараться, — сухо произнес Эш.

— Вижу, — ответила она с неменьшей холодностью, внимательно рассматривая хрустящий лист белой бумаги, исписанной ровными чернильными строчками. Первое же предложение сулило недоброе. «Леди, о которой вы спрашивали». Несомненно, это она. Эш Бедивер разнюхивал о ее прошлом.

Она дочитала письмо, кипя от едва сдерживаемой ярости.

— Мне нечего бояться, тем более этого письма. Мой муж мертв, и уже давно все успокоилось.

— Да, совсем нечего, кроме довольно неприглядного скандала, который может случиться, когда свету станут известны детали. Ведь он не просто так оступился перед телегой и оказался задавленным тяжеленной ломовой лошадью.

Да, не просто. Накануне он явился в пьяном угаре, обвиняя ее в неудаче? своего очередного делового предприятия. Перебил весь хрусталь и фарфор в доме. Хотел добраться и до нее, однако, опасаясь за свою безопасность, Дженивра провела ночь в особняке отца. Рано утром супруг добрался и туда с тяжелого похмелья, в растрепанной одежде, требуя денег. Дженивра пригрозила разводом, и два лакея отца были вынуждены вывести его из особняка, применив силу. Она стояла на ступеньках крыльца и видела все, что происходит. Они грубо выкинули его на улицу, а он, проклиная ее, с трудом поднялся только для того, чтобы, сделав неверный шаг, упасть на мостовую, запруженную в понедельник утром грузовыми телегами и извозчичьими пролетками.

Естественно, его семья обвинила во всем именно ее. Они утверждали, что с тем же успехом она могла лично подтолкнуть мужа к смерти, поскольку спровоцировала его нервный срыв. По их словам, Филипп был не в себе. Ей хотелось крикнуть, что он «не в себе» уже довольно давно.

— Теперь вы знаете правду, — заметила она ледяным голосом, кладя письмо на стол. — Вы хотели узнать, что я здесь делаю, и узнали. Надеюсь, вы удовлетворены?

К сожалению, на Эша совсем не произвела впечатления ее тихая ярость. Он продолжал спокойно сидеть на стуле, не сводя с нее взгляда.

— Вы правы, вам действительно не стоит страшиться письма. Здесь нет ничего криминального. Другое дело — скандал. Он может стать весьма неприятным, если все выйдет наружу.

Дженивра сжала кулачки.

— Если вы имеете намерение шантажировать меня этим, вы еще больший негодяй, чем я думала.

Эш покачал головой:

— Я не собираюсь ничего предпринимать. Лишь хочу, чтобы вы осознали: раз мне удалось заполучить эту информацию, Генри может сделать то же самое. Не гарантирую, что его мотивы будут столь же чисты.

Дженивра вскинула брови:

— Чисты? Возможно, вам следует обрисовать свои мотивы, чтобы я смогла лучше себе представить, что означает «чистота» в вашем понимании?!

— Ах, оставьте, Дженивра. Достаточно того, что я вовсе не желаю вам бесчестья.

— Нет, я этого так не оставлю. Вы позволили себе устроить розыски за моей спиной, розыски относительно моего прошлого. Зачем вы все это затеяли?

— Я хотел четко представлять, грозит ли Бедиверу опасность с вашей стороны, — коротко ответил Эш. — Знать, удалось ли вам ввести моего отца в заблуждение в надежде отхватить кусочек от жирного пирога под названием Бедивер.

Дженивра побледнела.

— Вы думали, я охотница за состоянием! — Она прикрыла рот рукой, испытывая настоящий ужас.

Да, он намекал на нечто подобное тем вечером в оранжерее. Однако слышать его откровенные слова… Это худшее, в чем Эш Бедивер мог ее обвинить.

— Я не хотел причинить вам страдания, — проронил Эш. С тем же успехом он мог сказать: «Я же говорил вам, пусть все идет своим чередом».

— Вы не понимаете, Эш. — Дженивра сдерживала гнев. — Вы только что обвинили меня в том, от чего я пострадала со стороны своего мужа.

Да, все прошло совсем не так, как задумывалось. Эш нервно поправил волосы. Несомненно, Дженивра уже успела спуститься вниз и пакует вещи, готовясь удалиться в Ситон-Холл. И ему не в чем ее обвинить.

Для мужчины, столь сведущего в искусстве обольщения, он определенно провалил все дело. Эш свернул письмо и убрал в ящик письменного стола.

Он всего лишь хотел показать ей опасность хранить секреты. Если Генри только прознает об этих тайнах, ему будет легко заставить ее выйти за него замуж при помощи шантажа. Это вызовет скандал, которого Дженивра так пытается избежать, и уж точно повредит ее корабельному бизнесу, навсегда погубит ее в свете, решись она вернуться в Лондон. Генри не постесняется использовать сведения о ее неудачном браке в качестве рычага давления.

Дженивра не поверила тому, что он рассказал о Генри. Она не видит опасности в его кузене. И это уже проблема. Никто никогда не ожидал дурного от милого золотоволосого мальчика, пока не становилось слишком поздно.

Заскрипел гравий подъездной дорожки, Эш выглянул в большое окно. Экипаж Дженивры готов. Она поспешно сбежала по ступенькам крыльца, и карета отъехала. Нива отбыла. Пока. Его тело протестовало против ее ухода. Больше у него не будет шанса склонить ее на ночь любви. Та ночь стала особенной, означала гораздо больше, чем физическое соблазнение, любовная афера. Весь день Эш не мог думать ни о чем другом. Даже слушая арендаторов и лавочников, мысленно возвращался к событиям минувшей ночи, к Ниве.