Скинула Луна покрывало, а Солнце развеяло тучи. Звезды засияли, что было сил, а Богиня-Мать иссушила груди, отдав все молоко свое на борьбу с проклятьем. Сто дней и сто ночей пытались боги отвести проклятие. А на сто первый, когда не осталось надежды, заплакала Луна, оросили слезы ночного светила землю, и превратились в жемчужины невероятной красоты. Говорят, и в наши дни ловцы достают их из пучины далекого Южного моря. И хранятся они, как величайшее чудо, в сокровищницах могучих правителей. За каждую платят алмазами и золотом, и по весу золото и алмазы превышают ту жемчужину в десять тысяч раз. Но купить её невозможно, ибо кто в своем уме отдаст такое чудо, благословение светлой Луны?

И говорю вам я, Рахьямо Шаампир, сын Манбиха, что растаяли в волшебных слезах Луны все проклятые камни, как соль, брошенная в воду. А те, что остались целы после чудесного омовения, посветлели, и уподобились снегу, который украшает священные вершины Сверкающих гор.

Ни в одной из прочитанных книг я не встречала упоминания о белых камнях. Или сказка, или… я нашла давно забытую легенду.

— Леди? Вы тут? — эльт Наран высоко поднял масляный светильник.

Он сошел с ума! Открытое пламя в библиотеке! Случись что, и он бесценных трудов поколений останется только зола.

— Почему вы прячетесь? Или вам пыльные книги милее нашего общества?

Знал бы, насколько!

— Всего лишь не хотела мешать. У мужчин свои секреты. Ну, а пока вы ими делились, я тоже нашла себе занятие.

— Вижу.

Да он пьян! Надо его увести отсюда, пока все не спалил.

— А вы уже соскучились? Тогда я сейчас вернусь. Только приведу себя в порядок. Эта пыль…

— К демонам пыль! Вы и так хороши. И… — вампир покачнулся. Я кинулась вперед, пытаясь удержать.

До эльт Нарана мне нет никакого дела, но у него в руках огонь! Подставляю плечо, не давая свалиться, одной рукой придерживаю за талию, а другой — хватаю выскользнувший из пальцев светильник. Масло выплескивается на ладонь, и огонь тут же жадно пожирает угощение. Вместе с кожей.

— Хорошо, пойдемте.

Эльт Наран ничего не замечает. Продолжаем вещать:

— Вот подумайте, Леди: мы живем в одном доме. Целые дни проводим вместе. Ну, или почти… Вы старательно играете роль хозяйки. А не хотите занять это место официально?

— Эльт Наран…

— Эльт Наран, эльт Наран… Зовите меня Арди. Или Риар, как матушка звала. Ох, великая была женщина!

— Давайте обсудим это позже. Сейчас я провожу вас в вашу комнату…

— И останетесь там вместе со мной?

— Эльт Наран! Я думала, вы благородный человек!

— Тсссс! — он поднес указательный палец к губам и прикрыл глаза. — Я — не человек. Я — вампир.

— Представьте себе — я заметила. Но это не дает вам право…

Нелегкое это занятие, пьяного отчитывать. К тому же, если одновременно тащишь его по лестнице. Только бы остальные оказались поумнее. Четверых пьяных вампиров я не выдержу.

К счастью, они поиски приятеля не пошли. Я впихнула эльт Нарана в его комнату и захлопнула дверь. Из-за неё послышался звук падающего тела.

Предложение руки и сердца показалось глупостью. Любить я не умею, к тому же бесплодна. И никогда не понимала, каким колдовством эти маленькие, вечно орущие слюнявые существа привязывают к себе взрослых, разумных людей. Да так, что те на самые страшные муки готовы. Нет, что-то такое проскальзывало в чувствах, когда я выпивала очередную жертву. Но это был лишь миг озарения. После я снова ничего не чувствовала. Ни к детям, ни даже к своим родственникам.

Пожалуй, надо сходить, проверить гостей. Если сильно напились, появится шанс убежать. Эльт Наран, правда, уже дошел до нужного состояния, но сомневаюсь, что он не открутит мне голову, попробуй я глотнуть его крови.

Увы, гости оказались в полном порядке. Пришлось извиняться за внешний вид, и, прихватив Таргета, спешно убираться в свою комнату — слишком у вампиров глаза заблестели. Надеюсь, замки на дверях спальни крепкие, выдержат.

— Сиди тут и не высовывайся, если жить хочешь. Я за них не ручаюсь.

— Покусают? — зубы Таргета выбивали дробь.

— Покусают они меня. А тебя просто сожрут. Причем куски отъедать будут от живого. Так что марш в гардеробную, и чтобы ни звука!

Утром никто из вампиров на охоту не пошел. Эльт Наран снова угостил их моей кровью. В этот раз взяли немного и сильно разбавили. И на этом спасибо — меня уже начало пошатывать.

Накормив гостей завтраком, я отправила Таргета в свою комнату с приказом запереться. А сама ринулась в библиотеку. Надо посмотреть, что там после вчерашнего визита эльт Нарана осталось и немного порядок навести. И дочитать про камни.

И очистилось небо от песка, что поднимался на крыльях бури. И возрадовались Боги, и возликовали, и пели и веселились они. Распростерлась над землей радуга и было сказано: пройдите под ней, люди! И встали люди, и взяли детей своих, и родителей своих, и прошли под разноцветной дугой, и очистились тела от скверны, и осветили их лица улыбки. И исчезли болезни, изводящие род человеческий!

И благодарили люди Богов, и Луну, что слезами своими омыла мир. И воздвигли великие храмы, и воскурили на алтарях драгоценные благовония. Поднялся аромат к небу, дабы могли боги вдыхать сладкий дым и поняли они благодарность людскую. Так говорю вам я, Рахьямо Шаампир, сын Манбиха, и нет в моих словах ни капли лжи.

Но не было спокойствия в подземном мире. Узнал злобный демон Равшах, нижние клыки которого подобны клыкам вепря, а верхние — касаются ног, что очистилась земля слезами доброй богини, и ушли страдания от людей. И взъярился он, и зарычал так, и содрогнулась земная твердь, и небо заволокло черными тучами.

Но не испугались люди, надеясь на защиту Богов. И не разгневались Боги, но рассмеялись, ибо смешны им были попытки соперничества. И продолжали они вдыхать ароматный дым, что поднимался к ним с алтарей, а люди пели, плясали и веселились. И было так, как говорю вам я, Рахьямо Шаампир, сын Манбиха.

И еще больше рассердился Равшах, и громче заревел, раскачивая земную твердь. И услышали этот рев камни, что прежде были черными, и отозвалась в них сердцевина, ибо никакими слезами не отмыть черное добела, а зло не превратить в добро.

И ответили камни демону, создавшему их. И ожили они, и раскинули сети, и стали попадаться в них люди, чья вера не была крепче скалы, а в добродетелях намечалась трещина.

И обещали им камни могущество невиданное, силу неслыханную, и много других даров. А взамен требовали одного — не любить родных своих, не ненавидеть врагов своих, а чувства и боль и гнев свой отдавать в уплату. И находились глупцы, которые посчитали проклятие — даром, и согласились, и заключили Договор…