Черт.

Я даже не подумала о семье Анджело. В животе мгновенно сжались нервы.

— Я сменил своего дядю, но он все еще участвует в бизнесе. Он управляет делами от моего имени на Сицилии, — сообщил мне Анджело. — Он будет рад услышать, что я наконец-то женился.

Я кручу бокал с вином по кругу, кивая в знак того, что слушаю.

— Когда мы будем у них, не волнуйся, если они затронут тему наследников.

Мои глаза переходят на его. — Я не буду возражать, если они это сделают.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала давление по поводу рождения детей.

Я неловко усмехнулась. — Я не принимаю противозачаточные, а ты снял презерватив прошлой ночью.

Его глаза сузились. — Тебя это беспокоит?

Я быстро качаю головой. — Нет. Мы женаты.

— Джорджио упоминал, что ты хочешь стать матерью, — говорит он.

Боже. Я даже не думала о Джорджио с момента свадьбы. Это отстой, что он даже не проверил, все ли со мной в порядке.

— Да, я всегда хотела иметь собственных детей.

Я просто никогда не думала, что они будут от Анджело Риццо.

Мой взгляд скользит по его лицу, и я думаю, будет ли он хорошим отцом.

— Если это сделает тебя счастливой, то мы не будем использовать презервативы.

Уголок моего рта приподнимается при мысли о том, что я буду держать на руках ребенка. — Это сделает меня очень счастливой.

Анджело тянется к моей руке и проводит пальцами по моей коже. От его прикосновения по коже бегут мурашки, и он выглядит очарованным моей реакцией на него.

Когда его пальцы проходят по тыльной стороне моей руки, я поворачиваю ладонь вверх и смыкаю свои пальцы вокруг его. Глаза Анджело переходят на мое лицо, и я чувствую трепет в животе.

Набравшись смелости, я признаюсь: — Я очень хочу, чтобы наш брак был удачным.

Черты его лица смягчаются, и впервые я вижу в его глазах нежность. — Я тоже этого хочу, mia piccola cerviatta.

Ощущения нарастают, и мне кажется, что мой желудок переворачивается.

— Скоро тебе придется сменить мне прозвище, — дразню я его.

— Почему?

— Потому-что я пугаюсь только незнакомых людей.

Уголок его рта приподнимается. — Значит ли это, что ты начинаешь привыкать ко мне?

Мой большой палец проводит по его золотистой коже. — Да.

— Приятно слышать. — Его тон низкий и интимный, от которого по моему телу пробегают мурашки.

Я делаю глубокий вдох и смотрю на наши пустые тарелки. — Ты готов к десерту?

— Будет десерт?

Улыбаясь ему, я высвобождаю свою руку из его и начинаю убирать со стола.

Анджело тоже встает и помогает мне отнести все на кухню.

Когда я открываю холодильник, чтобы достать клубнику и свежие взбитые сливки, я спрашиваю: — У тебя нет аллергии на что-нибудь?

— Нет. — Вместо того чтобы вернуться в столовую, он занимает место у острова. — А у тебя есть аллергия?

Я качаю головой и, поставив десерт на мраморную столешницу, говорю: — Ничего сложного. Я хотела придерживаться фруктовой темы.

Как и накануне вечером, Анджело похлопывает себя по бедру, обтянутому джинсами. — Садись сюда.

Мое лицо пылает, когда я сажусь к нему на колени, и обхватываю его шею левой рукой.

Эта поза такая чертовски интимная.

Он берет клубнику и намазывает ее сливками, а затем подносит к моему рту.

Мое сердцебиение учащается, и я раздвигаю губы, чтобы откусить кусочек. Как только мои зубы погружаются в клубнику, Анджело приказывает: — Не шевелись.

Почему?

Он наклоняется ближе и, наклонив голову, откусывает вторую половину. На долю секунды я чувствую прикосновение его губ, и мои эмоции превращаются в хаотичный беспорядок.

Святое дерьмо.

Я чувствую головокружение от интенсивности легкого прикосновения.

Наши глаза встречаются, и я задаюсь вопросом, каково это - целовать Анджело.

Он уже проглотил свой кусочек, когда усмехается: — Ешь фрукты, la mia tentatrice2.

Я не согласна. Это меня искушает дьявол.

Глава 24

Анджело

Я смотрю, как язык Виттории высунулся, чтобы смахнуть крем с ее губ, и это делает меня чертовски твердым.

Когда я надкусил клубнику, я почти сдался и потребовал ее рот.

Единственная причина, по которой я выполняю ее просьбу, заключается в том, что я хочу, чтобы она поцеловала меня по собственной воле. Судя по румянцу на ее щеках и желанию в ее глазах, я знаю, что долго ждать не придется.

Господи, надеюсь, что нет. Поцелуй никогда ничего не значил для меня, пока она не наложила на него ограничение. Теперь это единственное, чего я хочу больше всего на свете.

Ухватившись за ткань у ее бедра, я приказываю: — Накорми меня, детка.

Когда она потянулась за клубникой, моя рука скользнула вниз, к ее икрам.

— Мне нравится это платье, — говорю я ей комплимент.

— Конечно нравится. Оно стоит целое состояние, — бормочет Виттория, поднося фрукт к моему рту.

Откусив кусочек, я просовываю руку под ткань и провожу пальцами по ее ноге. По ее телу пробегает дрожь, и мои губы кривятся в ухмылке.

Пока я глотаю, Виттория подносит большой палец к уголку моего рта и смахивает немного крема с губ. Я смотрю, как она слизывает его с пальца, и мгновенно теряю контроль над собой.

Одним быстрым движением я поднимаюсь на ноги и, отпихнув клубнику и сливки, опускаю ее задницу на остров.

Нащупав молнию на платье, я стягиваю его, а затем разрываю рукава на руках, чтобы добраться до ее груди.

В тот момент, когда мой рот задерживается на ее соске, из моей груди вырывается удовлетворенный стон.

Пальцы Виттории вплетаются в мои волосы, когда она задыхается от моего внезапного нападения.

Я толкаю ее, чтобы она легла на остров, а затем говорю: — Ты - единственный десерт, который я хочу.

Я стягиваю с нее платье и нижнее белье, а когда она оказывается обнаженной, приказываю: — Не двигайся.

Заметив, как быстро исчезают синяки на ее теле, на моем лице появляется улыбка.

Черт, не могу дождаться, когда они все исчезнут.

Я подхожу к холодильнику и нажимаю на рычаг автомата для льда. Поймав кубик, я подношу его ко рту, медленно возвращаясь к ней.

Ее глаза следят за каждым моим движением, а грудь вздымается и опускается от учащенного дыхания.

Зажав лед между зубами, я кладу руки по обе стороны от ее бедер и наклоняюсь над ней. Я провожу тающим кубиком по ее соску и наблюдаю, как он твердеет.

Еще одна дрожь пробирает ее, и она взвизгивает, когда я перемещаю лед вниз, к ее животу.

Черт, как же мне нравится видеть, как по ее телу бегут мурашки.

Когда я провожу льдом по ее киске, ее бедра приподнимаются, и я издаю хищный смешок.

Когда кубик касается ее клитора, она хватается за мое запястье и выгибает спину. — Анджело!

— Хм?

— Холодно, —