— Пружинный итальянский стилет, работы прославленного мастера Джузеппе Маури из Кампобассо, начало девятнадцатого века... — антиквар нажал на кнопку, и тут же, со звонким клацаньем, хищно блеснув сталью, из рукоятки выскочило длинное и узкое лезвие. — Длина клинка шесть дюймов, материал — дамасская сталь, форма — классический «байонет». Отделка ручки — черненое серебро и буйволиный рог. Состояние — близко к идеальному. Просто возьмите это чудо в руки, и вы не захотите его мне отдавать.

И действительно не захотел, даже несмотря на то, что чертов поляк заломил за стилет несусветную сумму в десять фунтов стерлингов. Впрочем, я его все- таки выторговал за семь и ничуточки не пожалел. Такой и для постоянной носки не помешает, благо пользоваться «мессерами» я умею совсем неплохо. Финка неплоха, но слишком массивна, а этот даже в обыкновенном кармане никто не заметит.

А вот сам поляк оказался очень опасным типом. Жестким, колючим и хитрым, как змей. Такой, в случае необходимости, завалит, даже не моргнет. Я подобные моменты очень хорошо чувствую. А еще очень не понравилось, как он при общении постоянно заглядывал мне в лицо, словно пытаясь вспомнить, где видел раньше. И самое пакостное, я сам ничего вспомнить из прошлого фон Нотбека не могу.

А еще больше информации к размышлению появилось, когда я обнаружил увязавшегося за мной от самой лавки «хвоста» — турецкого мальчонку лет двенадцати в замызганной овчинной кацавейке мехом наружу и обязательной феске на бритой наголо башке. М-да... этого еще не хватало.

Впрочем, очень скоро улицу заполонила длинная процессия дервишей в юбках, очумело крутящихся под дикий грохот барабанов, и мне удалось незаметно оторваться от соглядатая.

Убедившись, что «хвост» отрублен чисто, поймал извозчика, проехал до соседнего квартала, там пересел на другую пролетку и благополучно добрался до пансиона. Аглая с Синицыным еще не появились, и, наскоро пообедав, я начал готовиться к походу в казино.

Первым делом тщательно выбрился, попутно немного подняв себе настроение тем, что умудрился ни разу не порезаться. Потом плеснул в бокал коньяка, закурил и присел в кресло немного поразмыслить.

«Итак, что мы имеем? В первом, скверном варианте, пшек меня все-таки узнал. Что особо не удивительно, так как он в прошлом русский офицер и мог со мной пересекаться где-нибудь на маневрах или на фронте, к примеру. Или где-то там еще. Но, если и была встреча — то только мимолетная, так как хорошего знакомого антиквар не вспоминал бы столь долго. Во втором варианте, довольно неплохом, он меня не узнал, но все равно из-за чего-то насторожился и решил на всякий случай послать мальчонку проследить. Есть еще третий вариант, он же самый пакостный. Капитана фон Нотбека слил с потрохами кто-то из посвященных в мое назначение. И поляк, естественно, сделал стойку, опознав в посетителе резидента русской контрразведки. — Я отпил из бокала, погладил взобравшегося ко мне на колени котяру и продолжил: — Ну и что из всего этого следует? А ничего. Во всяком случае, никакого смысла отменять поход в казино я не вижу. Каких-то личных счетов у меня с ним, скорее всего, нет, к тому же мы, то есть белые, полякам на данный момент не враги, так что вряд ли меня сразу станут валить. А значит, как вариант, вполне можно будет еще раз ему подставиться. Для начала игры. Какой? А вот пока не знаю. Видно будет. Ладно... Где эта чертова Стрелка с Синим?..»

Суровцева и Синицын появились к половине седьмого вечера. Штабс был обвешан множеством коробок и пакетов, а Аглая выглядела слегка обалдевшей. От злости, совсем недавно сочившейся из нее крупными каплями, не осталось ни следа. Со своим неизменным платком она уже рассталась, заменив его шляпкой, похожей на перевёрнутый ночной горшок, который зачем-то обшили по краю мехом и присобачили к нему пучок перьев. Ее затертый редингот[36] тоже исчез, сменившись расклешенным кашемировым балахоном, несимметрично отделанным по подолу и воротнику каким-то пушистым мехом с очень длинной остью. Гм... Персидский тушкан или шанхайский барс? Откуда деньги, Зин? Неужто грохнули всю сумму?

— Быстро приводить себя в порядок... — начальственно рыкнул я на нее, справедливости ради отметив, что дева все-таки похорошела. — Я попросил хозяйку помочь вам.

— Георгий Владимирович... — Аглая виновато улыбнулась. — Цецилия Абрамовна просила передать, что вы остались должны ей пятьдесят три франка.

— Что?

Но вопрос не нашел адресата, потому что Суровцева уже сбежала из моей комнаты. Вот же...

Синицын потащил груду коробок вслед за ней, а я тоже принялся одеваться. Мля... как же меня задолбали эти подтяжки для носков...

Но справился быстро. Итак, белая рубашка со стоячим воротничком и черными пуговицами, серебряные квадратные запонки с перламутром, смокинг с шелковыми лацканами и лампасами на брюках, часы «Лонжин» на цепочке, черная бабочка, платочек ей в тон и черные туфли-оксфорды из кордована. И конечно же немного одеколона «Империал Герлен».

Американский клон бельгийского браунинга поместил в жилетный карман, а стилет устроил в рукаве, выпросив для подвеса шелковый шнурок у тетки Афины. Заставят сдать ствол, так хоть не совсем безоружным останусь. А в свете последних событий это немаловажно.

Повертелся перед зеркалом и решил, что выгляжу образцово-показательно. Прямо настоящий барон. Теперь осталось только спутницу дождаться. Опять приземлился в кресло и достал папиросу.

На глаза случайно попалась колода карт, которую по моей просьбе привез Синицын. Машинально взял ее в руки, пару раз вольтанул и, чертыхнувшись про себя, отложил в сторону. Плохо, очень плохо. Понимание игры никуда не делось, но мои нынешние руки придется тренировать не менее полугода. А одного глубокого знания теории может не хватить, так что придется воздержаться от серьезного «каталова», пока опять не приведу своих «кормильцев» в нужную кондицию. Тьфу ты, сапожник без сапог. Хотя со всеми повадками из прежней жизни придется рано или поздно заканчивать. Не для того мне судьба дала второй шанс, чтобы я снова пустился по старому пути. Добуду стартовый капиталец и хватит. Нет, твою же мать, ну где там...

Неожиданно скрипнула дверь, я поднял глаза и увидел на пороге незнакомую девушку.

Очень симпатичную девушку.

Дева слегка помялась и, потупив глаза, нерешительно шагнула в комнату.

Нет, я, конечно, узнал свою подчиненную Суровцеву, но, черт побери, Стрелка изменилась до такой степени, что я сначала даже не поверил своим глазам.

Для начала Аглая оказалась обладательницей великолепной фигуры, правда несколько андрогинного типа, то есть без особых выпуклостей, но ее ногам и осанке позавидовала бы любая современная модель.

Длинное платье из темно-синего муарового шелка со свободной талией и черным кружевным палантином, причудливо укрепленным на плечах, необыкновенно шло ей, делая образ удивительно романтичным. Правда, волосы, волосок в волосок уложенные волнами во что-то наподобие прически «паж», ставшее очень симпатичным мертвенно-бледное лицо и кроваво-красная помада, нанесенная «бантиком» на губы, придавали этой романтичности некий зловещий, можно даже сказать, вампирский оттенок.