– Нет! Я не желаю больше о нем слышать!

– Однако это он занимался возвращением вашего сына. И еще: я пришел просить вас собственноручно написать моему брату и посоветовать ему вернуться…

– Чтобы он ответил мне какой-нибудь дерзостью? Покорно благодарю!

– Не думаю. Из надежного источника мы знаем, что он вернулся бы при условии соблюдения его интересов. А если предложение будет исходить от вас, он примет его весьма охотно, в этом мы уверены!

– Что за предложение?

– Ну, например, правление над д'Амбуаз плюс сто тысяч ливров на имение Валуа?

– Это весьма заманчиво, но сочтет ли он его достаточным? Я не уверена… Вы знаете, как он там?

– Знаю! Его покаяния стоят казне все дороже и дороже, и я с удовольствием оставил бы его там, где он есть, если бы только присутствие моего брата на гостеприимной земле не производило столь скверное впечатление… Предложите ему, помимо того, пятьдесят тысяч экю, но двумя выплатами! На большее я не соглашусь!

Настроение Людовика XIII заметно улучшилось. В этом его мать не сомневалась, а потому расплылась в широкой улыбке:

– Я тут же обо всем ему и отпишу! Не желаете ли что-нибудь выпить, Ваше Величество, сын мой?

– Не откажусь! Но я что-то не вижу мадемуазель де Отфор. Она, надеюсь, в добром здравии? – добавил он с беспокойством, заставившим Марию напрячь слух.

Его неуклюжее Величество что же, увлечен этой милой крошкой? В этом она сомневалась совсем недолго – лишь то время, что понадобилось милой прелестнице, чтобы внести поднос с графином и бокалом и склониться перед королем. Взгляд, которым тот окинул девушку, улыбка, которую король адресовал ей, выдавали его с головой. Мария не забыла, как в былые времена влюбленный в нее Людовик заваливал ее знаками внимания и галантными посланиями, так все же и не решившись на столь желанную для нее развязку. С той поры минуло более десяти лет, а Людовик так и сохранил к ней прежнюю сдержанность, с возрастом заметно усилившуюся. В этой же Отфор Мария угадывала бесстрашие, даже дерзость, отчего та могла стать грозным врагом Анны Австрийской. Может даже, она уже являлась секретным оружием свекрови против Ришелье, последней попыткой вернуть себе влияние, которое ее сын, казалось, теперь не признавал. И если Людовик к этой девочке неравнодушен, а вожделенный взгляд его красноречиво говорил именно об этом, чтобы вернуть его в постель супруги, следовало бы прибегнуть к иному средству, нежели безобидное «укрепляющее» от Базилио…

Потому из Люксембургского дворца, испросив на то позволение, которое ей было дано без малейшего желания, Мария уехала весьма озабоченной. В деле Гастона, шедшем своим чередом к очевидному финалу, в ней больше не нуждались, но впрямую ей об этом не было сказано. Толстуха Медичи воистину была старой ведьмой, способной, ради того чтобы лишить власти бывшего своего протеже и подчинить себе собственного сына, на все. Как не боялась этого делать и раньше, когда Людовик не достиг еще совершеннолетия. Когда-то первый супруг мадам де Шеврез Шарль де Люин для устройства некоторых дел Марии Медичи получил от нее разрешение на убийство Кончини.

В Лувр Мария приехала не столь радостной и безмятежной. Королева, напротив, пребывала в настроении преотличнейшем: она, слегка обеспокоившись срочным вызовом Марии к свекрови, ждала свою подругу с нетерпением и прямо же с порога засыпала ее вопросами. Для Марии скрывать что-либо от королевы не было ни малейшего ре-зона, кроме разве что упоминания о мадемуазель де Отфор, и она подробно передала весь разговор, сказала о визите короля и о принесенном им известии.

– Значит, мой деверь скоро вернется?

– Это еще не вполне ясно…

– О, я в этом нисколько не сомневаюсь: не станет же он отказываться от того, что ему предложено. С помощью золота от его высочества можно получить все на свете! – добавила она с не ускользнувшим от Марии презрением. – Он несносный человек. Сколько же беды могли мы причинить, отправив его с «невестой» в Брюссель! Мне кажется, что, посоветовав однажды мне стать его супругой, вы допустили большую ошибку… Вы дали мне плохой совет!

– И мне случается ошибаться. Здоровье короля не назовешь отменным, и ему, приключись какое-нибудь несчастье, наследует его высочество…

– Знаю, знаю, герцогиня, преотлично знаю. И не перестаю по этому поводу печалиться: все время прошу Господа сжалиться надо мной и подарить мне столь желанного наследника.

– Неплохо бы и королю сделать то необходимое, без чего наследнику не быть, – дерзко заметила Мария. – Часто ли он вас навещает?

Королева зарделась и отвела глаза:

– Не очень. По возвращении из Италии он был весьма внимателен, но в последний месяц я его не видела ни разу. У меня такое впечатление, будто он раздосадован тем, что тогда я так и не забеременела.

Мария достаточно хорошо знала Людовика XIII, чтобы без труда в это поверить. Нужно будет все поправить, однако, если король увлечен фрейлиной своей матери, задача будет не из легких. Впервые в жизни Мария сожалела об отсутствии кардинала: он единственный располагал необходимым влиянием на короля и мог призвать того к усердию в исполнении супружеских обязанностей. Оставалась еще настойка Базилио, в которую сама Мария не слишком верила, да к тому же надо было бы все устроить так, чтобы король выпил ее, ничего не заподозрив. И все это без ведома королевы: она бы на это ни за что не согласилась…

С грустью Мария в последнее время стала замечать, что религиозность ее царственной подруги достигла немыслимых высот. Анна была набожной с детства, но не до такой степени. Теперь же она проводила в церкви вдвое больше времени, чем прежде, зачастила в святые места, постоянно твердила молитвы, перебирая при этом четки. И это не считая уединений в Валь-де-Грас, где все свое время, ранее посвящавшееся тайным встречам, она теперь отдавала мольбам Всевышнему. За два месяца лишь единожды она приняла у себя маркиза де Мирабель. Даже шустрая мадам дю Фаржи принимала участие в этих моленьях. Атмосфера, в которой жила Анна, становилась все более мрачной.

Мария своими наблюдениями поделилась с Луизой де Конти, появляющейся в окружении королевы не столь часто.

– Я не сомневаюсь, что она рада вновь видеть меня, но при этом меня не покидает ощущение, что мы поменялись с ней ролями: раньше она слушала мои советы, теперь сама не перестает давать мне свои. Мне передали, что она озабочена моим обращением в веру, однако мольбами да молитвами мужчину соблазнить нельзя! Она растеряла весь свои шарм! Куда же, черт побери, подевались благословенные времена милорда Бекингэма?

– Он мертв, отсюда и перемены. Она была в него влюблена сильнее, чем вы думали. Теперь она заботится о его душе: просит Господа простить прегрешения, которые по ее вине были совершены им в жизни.

– Он и на самом деле обладал невероятным шармом, этот дьявол, – вздохнула Мария, – и я не нахожу ему замены.

– Даже если бы мы и нашли замену, у этого мужчины не было бы ни малейшего шанса: королева уверена, что Господь покарал ее за слабость к герцогу, отказав в счастье стать матерью.