Контекст — (почти) все

Наконец, ученые очень серьезно относятся к выводу, по поводу которого соглашаются сегодня все, кто изучает историческую фигуру Иисуса: что он был евреем, жившим в Палестине в первом веке. Если описания того, что Иисус говорил и делал, не вписываются в этот контекст, они считаются исторически недостоверными. (Сам Лэнгдон, в конце концов, привлекает в качестве аргумента этот исторический критерий, когда утверждает, что Иисус вряд ли мог быть евреем-холостяком.) Описания событий из жизни Иисуса, которые больше соответствуют какому-то другому контексту, по всей видимости, происходят именно из этого другого контекста, а не из жизни самого Иисуса.

Например, ряд высказываний Иисуса, содержащихся в Коптском Евангелии от Фомы и в других свитках библиотеки Наг-Хаммади, носят определенный налет гностицизма. Проблема же заключается в том, что у нас нет оснований предполагать, что гностицизм мог быть распространен в первые двадцать лет первого столетия — особенно, в галилейской сельской местности. Эти гностические высказывания должны быть более поздними добавлениями, высказанными якобы устами Иисуса, но только в другом контексте (например, во втором веке, где-нибудь в Египте или Сирии).

Это не означает, что все высказывания Фомы должны быть сброшены со счетов. Даже в этом Евангелии Иисус, например, рассказывает притчу о горчичном зерне — эту же притчу (независимо от него) повествует Марк. В этой истории нет ничего гностического, и она встречается в двух независимых источниках, один из которых очень ранний. Вывод: Иисус, по всей видимости, рассказывал эту притчу.

Таковы основные критерии, которыми пользуются ученые для исследования ранних источников о жизни Иисуса, которыми мы располагаем. Если мы хотим понять, что он говорил и делал, мы не можем просто принять на веру чью-то версию, не можем мы и принимать все, что о нем говорится в Евангельских источниках. Каждое слово Иисуса, все, что он предположительно делал, все, что о нем говорят (в том числе, например, что он был женат), должно быть увязано с этими критериями, чтобы понять, соответствует это историческим обстоятельствам его жизни или нет. Высказывания и поступки Иисуса, не отвечающие этим критериям, не могут считаться исторически достоверными. Короче говоря, реконструкция жизни Иисуса — не игра в угадывание, не применение богатого воображения, не повод принимать желаемое за действительное. Это критическое исследование источников.

В следующей главе мы рассмотрим утверждения «Кода да Винчи» о том, что Иисус был женат, имел интимные отношения с Марией Магдалиной и хотел, чтобы она возглавила Его Церковь. Прежде чем перейти к этому вопросу, однако необходимо обобщить, что мы знаем о жизни Иисуса в более широком смысле, поскольку характер его жизни в целом будет нам очень важен для определения частностей.

Иисус как апокалиптический пророк

Лью Тибинг неоднократно утверждает, что до Константина Иисус считался «смертным пророком», несмотря на то что Евангелия Нового Завета изображают его божественным. Как мы видели, Тибинг кое в чем не прав. Он ошибочно полагает, что Новый Завет изображает Иисуса лишь божественным, в то время как в ряде случаев Иисус изображен здесь и смертным. И он ошибочно полагает, что изначальное восприятие Иисуса изменилось под влиянием Константина: Константин практически не имел отношения к развивающемуся чувству, что помимо человеческой сущности, Иисус обладал и божественной. Это произошло за столетия до Константина. Но Тибинг прав в одном ключевом вопросе: наши наиболее ранние и лучшие источники на самом деле изображают Иисуса как смертного пророка. Более того, в них он считается пророком, сделавшим определенный набор предсказаний. Иисус был апокалиптическим иудеем, который понимал, что Бог должен вскоре вмешаться в ход истории, чтобы уничтожить силы зла в этом мире и установить новое царство на земле, в котором больше не будет боли и страданий. Этот апокалиптический образ Иисуса является следствием тщательного изучения наиболее ранних источников, дошедших до нас, что я продемонстрирую чуть позже. И ключевой момент заключается в оценке ряда утверждений Кода да Винчи — например, что Иисус был женат и имел интимные отношения с женщинами.

Во второй главе я рассказывал об особенностях иудейского апокалиптического мировоззрения. Иудеи, придерживавшиеся его, полагали, что существует два основных элемента бытия: силы добра и силы зла, Бог и его ангелы с одной стороны, а дьявол и его демоны с другой. Из этого дуализма возникла историческая схема, согласно которой на смену современной эпохе зла придет эпоха добра, когда Бог создаст свое царство и сам будет править в нем. Наступлению этой эпохи будет предшествовать катаклизм, когда Бог уничтожит силы зла в ходе суда, и люди тоже будут судимы, в зависимости от того, были ли они с Богом или с силами зла в эту жестокую эпоху. Более того, иудеи, разделявшие эту теорию, считали, что все это произойдет очень скоро.

С начала двадцатого века большинство ученых признают, что именно таковым было мировоззрение самого Иисуса. Доказательства этого можно обнаружить в ранних источниках — дошедших до наших дней христианских Евангелиях, — если исследовать их с учетом критериев, о которых я говорил[46]. Иисус описан как апокалиптический пророк в наиболее ранних источниках — у Марка, в источниках Q, М, и L, независимых друг от друга (правда, в более поздних источниках, например у Иоанна и Фомы, эта традиция уже исчезает). Согласно этой традиции, Иисус предсказывает, что вскоре Бог пошлет судью с Небес — того, кого он называет загадочным именем «Сын Человеческий», того, кто нападет на силы зла, разрушая все, что враждебно Богу, и забирая тех, кто в этот век зла был с Богом, в Божье царство добра. Давайте посмотрим, что говорит Иисус в самых ранних (независимых друг от друга) источниках: