— Пришла, — голос матери подобен раскату грома. Меня буквально прошибает им. Замираю около двери и смотрю, как она приближается ко мне. Появляется мысль, что Мария Степановна с разгона хочет дать мне затрещину.

Ошибаюсь.

По ее части моральные пытки.

— Скажи-ка, милая, зачем мы купили тебе телефон? — останавливается в шаге от меня.

От её злобного тона и колючего взгляда становится не по себе. Сглатываю тугой ком в горле.

— Чтобы я всегда была на связи, наверное, — говорю, глядя на носки её туфель.

— Наверное, — усмехается. — В гостиную. Живо!

Дергаюсь, но иду вправо. В комнате на диванчике сидит Костя. Челюсти сжаты. Разбита губа. Ссадина на скуле. Костяшки сбиты. В глазах раздражение, злость и бессилие.

Против мамы он не пойдет. Никогда. Заступиться за меня – значит пойти против родителей.

Опускаюсь на край дивана рядом с ним. Перед моими глазами пятно на ковре, и Мария Степановна точно его заметила.

— Вы не представляете, чего мне стоило сюда приехать, — мама встает напротив нас. — Я ничего не понимаю, Костя? Почему ты не усмотрел за сестрой? Какого черта вообще здесь происходит в наше отсутствие?!

Вздрагиваю, но стараюсь дышать ровно. Костя напряжен, как высоковольтный провод. Молчит.

И мне бесполезно подавать голос, потому что Мария Степановна уже вынесла для нас приговор. Осталось лишь озвучить.

— Из школы позвонили и сказали, что мои дети ведут себя, как пещерные люди. Одна сбегает с уроков на пару с каким-то… Непонятно кем. Второй дерется, будто родился в дикой природе. И я даже оправдания ваши жалкие слышать не хочу. Мне надоели эти выкрутасы. Алиса? — поднимаю голову и сталкиваюсь с убийственным пренебрежительным взглядом. — Мы с отцом в твое образование вложились, как в выгодную инвестицию.

— Я – не инвестиция.

Дрожу, но глаз с нее не свожу. Я не хочу, как раньше! Только не сейчас.

— Что, прости? Ты что-то сказала? — прищуривается. — Или мне показалось?

— Я сказала, что я – не инвестиция.

— А я разве спрашивала твое мнение? Вы совсем от рук отбились! — от резкой перемены её тона оседаю.

Внутренности противно сжимаются. Я знаю эти признаки. Не хочу…

Костя шумно выдыхает. Ни слова! Ни слова ей против!

— В общем, так, — одергивает края пиджака и делает вид, что не орала на меня. — Я уже созвонилась с лицеем для девочек. Они примут тебя переводом. Доучишься спокойно без отвлекающих факторов.

— Что? — мои глаза в ужасе округляются. — Какой еще лицей?

Переглядываемся с Костей. Он тоже удивлен не меньше, чем я.

— Закрытое учебное заведение, Алиса. Там учатся лишь девушки.

— Но…

— Замолчи! — выдыхает. — Раз ты не умеешь себя вести, как следует, и позоришь нашу семью, то мы будем выбивать эту дурь из тебя!

— Я не хочу! Никуда не поеду! — подскакиваю.

— Вот об этом я и говорю!

— Я. Никуда. Не поеду! — шаг ко мне, и голова чуть не слетает с плеч от пощечины. Прижимаю дрожащую ладонь к горящей щеке.

Вижу, как Костя встает и что-то говорит. А у меня гул в ушах стоит. Слезы наполняют глаза.

— Алиса…

— Я вас ненавижу!

Не хочу принимать то, что происходит, и качаю головой. Губы дрожат. Все тело сотрясается, потому что из груди вырываются всхлипы отчаяния. Сбегаю наверх под крик матери. Костя остается с ней. Пусть!

Пусть слушает её во всем, а я не буду!

Закрываю дверь на замок и падаю лицом в кровать. Реву во весь голос, пока силы не иссякают.

В дверь несколько раз стучат, и позже вечером папа использует запасной ключ. Он заходит в комнату и садится на стул. Складывает руки на груди. Со мной он лояльнее, чем мама. Не кричит, не давит морально. Он ставит перед фактом. Под его внимательным взглядом сажусь и не двигаюсь. Вид у меня наверняка не презентабельный, но папа не мама и вряд ли выскажет это.

— Маша погорячилась, Алиса.

— Вы не отправите меня в лицей?

— Такой вариант не исключен, но ты можешь выбрать.

— Правда?

Верится с трудом.

— Мне тоже было восемнадцать, и я знаю, что ты испытываешь сейчас, но наша семья должна быть примерной.

— Кому должна, пап?

— Чтобы держаться на плаву, необходимо следовать правилам, Алиса. Это часть нашей жизни. Сейчас ты все отрицаешь, но после скажешь спасибо.

— И какой же в этом выбор? Вы опять все решили за меня…

— Либо ты и дальше покорно слушаешь нас во всем, либо отправляешься в лицей.

— То есть, мне нельзя общаться с парнями?

— С такими, как Северский, нет.

— Может, мне и не жить тогда. В чем смысл?

— Не драматизируй. Этот парень тебе не ровня.

— Это мне решать.

— Я тебе озвучил варианты, — поднимается. — Решай.

Он выходит из комнаты, и у меня сердце падает вниз и разбивается. Я не хочу уезжать, но и перестать общаться с Ильей не могу. Дверь я уже не закрываю на замок. Это бесполезно.

Наполняю ванну и долго сижу в ней, думая, как поступить. Я только попробовала счастье на вкус, и его у меня снова забрали.

Клацая зубами от холода, выбираюсь из ванны, вытираюсь насухо и надеваю пижаму. Выключаю в комнате свет и ложусь в кровать. Хочется уснуть и проснуться другим человеком. Снова плачу, но уже беззвучно. В порыве эмоций беру телефон и отправляю Северу сообщение.

Алиса: Илья…

Он читает, но… Не просто не отвечает. Он меня блокирует! Я присаживаюсь и тру глаза руками. Может, мне показалось.