серьёзных научных исследованиях паранормальных явлений, но пока никто меня не приглашал, включая «Зауэра» наверху.

Поскольку снаружи всё ещё шёл дождь, Дэррил и Джордж продолжили гонять потрёпанный мяч прямо в холле. Я предупредил их, что играть внутри помещения запрещено, а затем подумал: «Да какая разница, я всё равно здесь больше не работаю».

Когда я направился в столовую за чашкой кофе, ко мне подошла Родштейн. Кэти — самая напряжённая и безусловно самая сдержанная из сотрудниц МПИ, она старается держать своё мнение и мысли при себе. Меня это не раздражало: она выполняла свои обязанности добросовестно, а её методы и личная жизнь меня не касалась. Поэтому я был удивлён, когда оказалось, что она искала меня, чтобы обсудить пару волнующих её вопросов. Я подумал: «Вот тот человек, который не считает, что моё время прошло!»

«Конечно» — ответил я — «Что тебя беспокоит?»

Одной из её пациенток была миссис Визерс — столетняя женщина, которая очень плохо слышит и видит. В её случае обе проблемы можно исправить с помощью медикаментов и других инструментов, но она отказывается от лечения.

«Я прожила уже больше века» — сказала она однажды доктору Родштейн — «Я должна быть слепой и глухой».

Конечно, это вовсе не обязательно. Сегодня в США проживают более 15000 людей, преодолевших порог в сотню лет, и многие из них достаточно здоровы, чтобы получать удовольствие от жизни. Некоторые даже продолжают работать. Эффективность их работы может быть под вопросом, но вызывает уважение сам факт того, что они вполне в силах приезжать в офис и выполнять определённые функции. И конечно число активных пенсионеров старше ста лет всё время растёт. Но во времена молодости миссис Визерс информация об активных людях «за сто» встречалась крайне редко, поэтому она была уверена, что умрёт в любой момент. В прямом смысле её менталитет[109] был старше её тела. На самом деле она вполне может прожить ещё десятилетие или даже больше.

Кэти хотела, чтобы я поговорил с миссис Визерс о её пораженческой позиции, которая приводила к привычке беречь энергию и почти не двигаться в течение дня. Я отказался. Кто знает, может старая летучая мышь и права: какими бы ни были её убеждения, они помогли ей прожить больше века. А если мы заставим её бегать по заднему крыльцу, она может упасть замертво прямо на лужайке. Я предложил оставить всё как есть и позволить природе взять своё. Кэти ответила: «Надеюсь, что никогда не буду такой старой…»

Второй вопрос, который она хотела обсудить, был более проблематичным. Она только что провела терапевтическую сессию с Риком и ей показалось, что в ходе сессии кое-что обнаружилось. Кэти спросила, хочет ли Рик отправиться с флед на Ка-Пэкс. Это была вариация старого парадокса о лжеце: если утверждение «я солгал» соответствует истине, то оно одновременно будет и ложью, и наоборот. Подобный вопрос создал дилемму для Рика: если он скажет, что не хочет эмигрировать, то может остаться на Земле. Она надеялась, что он испытает волнение и смущение и впервые поймёт разницу между ложью и правдой. Но далеко не глупый Рик ответил следующее: «Пожалуйста, скажите флед, что я хочу полететь на Ка-Пэкс».

Кэти не раз пыталась поймать Рика на правде, но её старания терпели неудачу снова и снова. Она призналась, что у неё кончились идеи.

Я посочувствовал ей. Кому как не мне знать, как сложно перехитрить психически больного человека. Но не успел я произнести и слова, как Кэти попросила поговорить с флед о своём подопечном — не просить её вылечить Рика или прочесть его мысли, а забрать на Ка-Пэкс! Затем она поспешно удалилась, смущённая тем, что потерпела неудачу с одним из своих трудных пациентов. Неужели она уклонялась от ответственности? Или её мотив был другим? Она надеялась, что Рик будет чувствовать себя лучше на другой планете, и как хороший доктор от всей души желала ему лучшей участи? Или она думала, что любой, чья жизнь на Земле была трудной, будет более счастлив на Ка-Пэкс, включая её саму? Была ли она одной из сотрудников института, которые решили подать заявку на эмиграцию? Подходит ли она хотя бы по нескольким критериям, которые обозначила флед?

Я был удивлён, что ровным счётом ничего не знаю об этом молодом психиатре, и о том, что мотивировало моих бывших коллег, особенно пришедших не так давно.

Тут я увидел спускающегося по лестнице доктора Зауэра: его галстук сбился набок, а лабораторный халат безвольно висел на сумке. Заметив меня, он резко остановился и засмеялся как сумасшедший, затем быстрым шагом пересёк холл и вышел за дверь под бесконечный проливной дождь. Пациенты и я наблюдали за ним молча, хотя некоторые всё же издали несколько неуверенных смешков.

Мгновение спустя в холл вбежала кричащая флед. Если это и было похоже на смех, то он сильно отличался от нервного смеха нейробиолога и вызвал неподдельный хохот среди больных.

«Вы, люди, такие смешные!» — воскликнула флед.

«Что случилось?»

«Агенты сообщили своему посланнику, что я способна читать мысли. И он конечно же захотел испытать мой навык на себе лично».

«И?»

«Он не терял времени даром. Зайдя в кабинет, доктор Зауэр тут же попросил меня прочесть его мысли».

«Что было дальше?»

«Какой же бардак у него в голове! Там были и завтрак, и его мать, и дочь-подросток, и его бывшая жена, несколько любовниц, Иисус Христос, что-то там про полёты, отстрел кроликов из пневматического оружия и куча других вещей. Но это были только поверхностные мысли. На более глубинном уровне он мастурбировал как подросток, посещал шлюх, раздевал свою сестру, трахал монашку. Были и другие фантазии, если это, конечно, были фантазии. Кто-то должен написать о нём книгу!»

«И ты рассказала ему всё без купюр?»

«Когда я описала все его потаённые желания, он вышел из себя и попытался меня изнасиловать!»

«И как, успешно?»

«Не совсем!»

«Имеешь в виду…»

«Скажу так: я не сопротивлялась».

Я был уверен, что скоро услышу об этом от Дартмута и Вана.

«А как прошло обследование?»

«Он сказал, что я прошла…» — она откинула голову и громко крикнула — «Harrrruppppp!» (не знаю, что тут имеется в виду — примечание переводчика).

Все начали хохотать вместе с ней, кроме Барни. Подозреваю, что они и сами не знали, над чем смеются.

Перед тем, как флед снова исчезнет, я отвёл её в сторону и напрямую спросил, сможет ли она прочесть мысли каждого из наших пациентов,