пройдут мимо стеклянной витрины Тейлора. У него в комнате был рогожный мешок; он мог выбросить магазинные коробки, когда вернулся домой, и бросить туда пирожные.

Паранойя Гриффина заразила его. Он чувствовал себя помеченным, покрытым алой краской, уверенным, что кто-то назовет его вором, даже когда он заплатит. Он не мог встретиться взглядом с пекарем, когда получал сдачу.

Как бы то ни было, — сказал Гриффин, когда Робин вышел. Как ты смотришь на то, чтобы украсть для нас?

«Украсть?» Они снова шли в абсурдном темпе. Ты имеешь в виду из Бабеля?

«Очевидно, да. Не отставай.

«Но зачем я вам нужен?»

«Потому что ты — часть института, а мы — нет. Твоя кровь в башне, а значит, есть двери, которые ты можешь открыть, а мы нет.

«Но зачем...» Язык Робин продолжал спотыкаться о поток вопросов. «Зачем? Что вы делаете с тем, что крадете?

«То, что я тебе говорил. Мы перераспределяем его. Мы — Робин Гуд. Ха, ха. Робин. Нет? Хорошо. Мы отправляем слитки и материалы для обработки серебра по всему миру людям, которые в них нуждаются — людям, у которых нет роскоши быть богатыми и британцами. Таким, как твоя мать. Видишь ли, Бабель — ослепительное место, но оно ослепительно только потому, что продает свои пары серебряных слитков очень ограниченному кругу покупателей». Гриффин оглянулся через плечо. Вокруг них не было никого, кроме прачки, тащившей корзину на другой конец улицы, но он все равно ускорил шаг. «Так ты в деле?

«Я... я не знаю.» Робин моргнул. «Я не могу просто... Я имею в виду, у меня все еще так много вопросов».

Гриффин пожал плечами. «Так что спрашивай все, что хочешь. Продолжай.

«Я... все в порядке.» Робин попытался упорядочить свою путаницу в последовательный порядок. «Кто вы?»

«Гриффин Лавелл.»

«Нет, группа, которую ты...»

«Общество Гермеса», — быстро сказал Гриффин. «Просто Гермес, если хочешь.»

«Общество Гермеса.» Робин перевернул это имя в своем рту. Зачем...

«Это шутка. Серебро и ртуть, Меркурий и Гермес, Гермес и герменевтика. Я не знаю, кто это придумал».

«И вы — подпольное общество? Никто о вас не знает?

«Конечно, Бабель знает. У нас были... ну, это было довольно часто, скажем так, туда-сюда. Но они знают не так много, и уж точно не так много, как им хотелось бы. Мы очень хорошо умеем оставаться в тени».

Не так уж хорошо, подумал Робин, вспоминая проклятия в темноте, серебро, рассыпанное по булыжникам. Вместо этого он спросил: «Сколько вас?

«Не могу сказать».

«У вас есть штаб?»

«Да.»

Ты покажешь мне, где он находится?

Гриффин рассмеялся. «Абсолютно нет.»

«Но — вас же больше, несомненно?» упорствовал Робин. Вы могли бы хотя бы представить меня...

«Не могу, и не буду,» сказал Гриффин. Мы едва знакомы, брат. Насколько я знаю, ты можешь сбежать к Плейфэйру, как только мы расстанемся».

«Но тогда как...» Робин вскинул руки в разочаровании. «Я имею в виду, ты ничего мне не даешь, а просишь все».

«Да, брат, именно так и работают тайные общества с любой степенью компетентности. Я не знаю, что ты за человек, и я был бы дураком, если бы рассказал тебе больше».

«Ты понимаешь, почему это очень осложняет мою жизнь?» Робин подумал, что Гриффин отмахивается от вполне разумных опасений. «Я тоже ничего о тебе не знаю. Ты можешь лгать, ты можешь пытаться подставить меня...

«Если бы это было правдой, тебя бы уже отправили вниз. Так что это исключено. Как ты думаешь, о чем мы лжем?

«Может быть, вы используете серебро вовсе не для помощи другим людям», — сказал Робин. «Может быть, Общество Гермеса — это большое мошенничество, может быть, вы перепродаете то, что украли, чтобы разбогатеть...»

«Разве я выгляжу так, будто разбогател?»

Робин окинул взглядом тощую, недокормленную фигуру Гриффина, его потрепанное черное пальто и неухоженные волосы. Нет — он должен был признать, что Общество Гермеса не похоже на схему личной наживы. Возможно, Гриффин использовал украденное серебро для каких-то других тайных целей, но личная выгода не казалась одной из них.

Я знаю, что это много и сразу, — сказал Гриффин. Но ты просто должен довериться мне. Другого пути нет».

Я этого хочу. Я имею в виду — я просто — это так много». Робин покачал головой. «Я только что прибыл сюда, я только что впервые увидел Бабель, и я не знаю ни тебя, ни это место достаточно хорошо, чтобы иметь хоть малейшее представление о том, что происходит...»

«Тогда зачем ты это сделал?» спросил Гриффин.

«Я — что?

«Прошлой ночью.» Гриффин бросил на него косой взгляд. «Ты помог нам, без вопросов. Ты даже не колебался. Почему?

«Я не знаю», — честно ответил Робин.

Он спрашивал себя об этом тысячу раз. Почему он активировал этот стержень? Дело было не только в том, что вся ситуация — полуночный час, сияние луны — была настолько похожа на сон, что правила и последствия, казалось, исчезли, и не в том, что вид его двойника заставил его усомниться в реальности. Он чувствовал какое-то более глубокое принуждение, которое не мог объяснить. «Это просто казалось правильным».

Ты что, не понимал, что помогаешь банде воров?

Я знал, что вы воры, — сказал Робин. «Я просто... Я не думал, что вы делаете что-то плохое».

«Я бы доверился твоему инстинкту в этом вопросе,» сказал Гриффин. Доверься мне. Поверь, что мы поступаем правильно».

«И что же правильно?» спросил Робин. «С твоей точки зрения? Для чего все это?

Гриффин улыбнулся. Это была необычная, снисходительная улыбка, маска веселья, которая не достигала его глаз. «Теперь ты задаешь правильные вопросы».

Они вернулись на Банбери Роуд. Перед ними пышно вырисовывались университетские парки, и Робин надеялась, что они свернут на юг, на Паркс-роуд — было уже поздно, и ночь была довольно холодной, — но Гриффин повел их на север, дальше от центра города.

Ты знаешь, для чего используется большинство стержней в этой стране?

Робин сделал дикое предположение. «Врачебные практики?»

Ха. Очаровательно. Нет, они используются для украшения гостиных. Именно так — будильники, которые звучат как настоящие петухи, лампы, которые гаснут и разгораются по голосовому требованию, шторы, которые меняют цвет в течение дня, и тому подобное. Потому что это весело, и потому что британский высший класс может себе это позволить, а все, что богатые британцы хотят, они получают».

«Отлично,» сказал Робин. Но только потому, что Бабель продает бары, чтобы