травы, который корова жует, проглатывает, отрыгивает и пережевывает снова. Моя бывшая коллега по университету, психолог Сьюзен Нолен-Хоэксема, рассматривала мысленную жвачку как дезадаптивный когнитивный паттерн, играющий ключевую роль в депрессии и по возможности требующий прекращения[324]. Ей несказанно повезло, если можно так говорить о беде: она собрала данные о пациентах с депрессией и склонности к мысленной жвачке как раз перед землетрясением 1989 года в окрестностях калифорнийской вершины Лома-Приета. Заново опросив тех же респондентов после землетрясения, Сьюзен выяснила, что у тех, кто был склонен к мысленной жвачке, депрессия развивается с большей вероятностью, даже на фоне нормы для всех остальных предпосылок для депрессии[325].

Авторы нашумевшей статьи в Psychological Review за 2009 год биолог Пол Эндрюс и психиатр Дж. Андерсон Томсон-младший выдвинули гипотезу, практически диаметрально противоположную[326], заявив, что мысленная жвачка помогает справиться с крупными неприятностями. По их мнению, депрессия угнетает активность и интерес к внешней жизни, чтобы высвободить время и умственные силы на размышления над проблемой. Эта статья дополнила высказанное Эндрюсом и биологом Полом Уотсоном в 2002 году предположение, что в ходе эволюции депрессия развивалась для обслуживания функции «социальной навигации»[327]. Сурово раскритиковавший эти идеи эволюционный психолог из Университета Ньюкасла Дэниел Неттл подчеркнул почти полное отсутствие у нас свидетельств, что мысленная жвачка помогает найти выход из социальных проблем или что депрессия ускоряет поиски выхода[328]. Точно так же считает норвежский эволюционный психолог-клиницист Лейф Кеннар, и я с обоими критиками согласен[329].

Тем не менее уход от социального взаимодействия и самокопание могут быть полезны, когда человек оказывается в жизненном тупике. Меня покорила вышедшая в 1989 году книга шведского психоаналитика Эмми Гут «Продуктивная и непродуктивная депрессия – ее функции и недостатки» (Productive and Unproductive Depresion: It’s Functions and Failures)[330]. На ярких примерах из жизни исторических личностей она доказывает, что депрессивное погружение в себя и напряженные раздумья вполне способны помочь кому-то справиться с крупными жизненными проблемами, требующими коренных перемен, но других людей непродуктивная депрессия, наоборот, затянет, как трясина. Крупные неприятности могут послужить толчком к мобилизации огромных сил на поиск новых стратегий. Однако, как отмечают Гут, Неттл, Нолен-Хоэксема и другие, уход в себя и погружение в собственные мысли все-таки нельзя считать оптимальной реакцией в таких обстоятельствах.

В этой главке изложен вкратце ряд наиболее убедительных гипотез, объясняющих функции уныния и депрессии. Попытки противопоставить эти функции друг другу не приводят ни к чему, кроме бессмысленных споров: в действительности все эти функции могут быть значимы. Однако их значение и взаимосвязь станут яснее, если присмотреться не к самим функциям, а к ситуациям, в которых проявляется их польза.

Настроения приспосабливаются к смене обстоятельств

В большинстве своем поведенческая активность – это стремление к цели. Одни действия направлены на получение, другие – на то, чтобы чего-то избежать, уклониться, предотвратить, но и в том и в другом случае действующий преследует некую цель. Как подавленное настроение, так и приподнятое порождается ситуациями, возникающими на пути к цели. Что это за ситуации? Обобщенный, но конструктивный ответ – душевные подъемы и спады развились для того, чтобы соответствовать благоприятным и неблагоприятным обстоятельствам[331]. Благоприятные обстоятельства – это те, в которых малыми усилиями можно добиться очень многого. Если в долину забрело целое стадо мастодонтов – ура, срочно снаряжаемся на охоту, богатая добыча оправдает риск и напряжение сил. В период экономического подъема энтузиазм и хлопоты продавца новых автомобилей окупятся с лихвой. В неблагоприятных обстоятельствах усилия пропадут зря. Если уже который месяц в долине даже следов мастодонта не видно, охотничья вылазка окажется напрасной тратой времени и усилий. Продавать машины во время экономического кризиса дело хоть и не настолько безнадежное, но радости в нем мало.

Душевный подъем в благоприятных обстоятельствах дает возможность воспользоваться ими по полной. Уныние в неблагоприятных обстоятельствах позволяет избежать риска и бесполезного расходования сил, заодно побуждая переключиться на другие стратегии или цели. Способность менять настроение в зависимости от благоприятности обстоятельств дает преимущество при естественном отборе.

Чем дальше, тем интереснее. Когда благоприятные обстоятельства с большой долей вероятности такими и останутся, необходимость в излишнем рвении пропадает. Если мастодонты идут через долину сплошным потоком, можно не суетиться при виде стада. Если урожай можно снять в любое время – зачем напрягаться. Но если мастодонты в долине показываются редко, подсуетиться при виде следов будет нелишне. Как ни парадоксально, чрезмерный энтузиазм оправдан в основном тогда, когда благоприятная возможность скоротечна. Уныние тоже полезнее при временном ухудшении дел, а не когда тяжелые времена затягиваются на неопределенный срок. У человека, потерпевшего внезапную серьезную неудачу, жизненная ситуация рано или поздно наладится, но в мрачном свете депрессии он не всегда сумеет это разглядеть.

Три жизненных решения

Чтобы максимизировать приспособленность, достаточно принять три правильных решения. Давайте посмотрим, как этому способствует настроение, на примере сбора дикой малины. Решение первое: сколько сил потратить на данный куст? Собирать ягоды как можно скорее или не торопясь? Второе: когда прекращать? Тянуться в самую гущу этого куста или поискать нетронутый? И наконец: что делать, когда с малиной будет покончено? Пособирать еще что-нибудь, заняться чем-то совсем другим, отправиться домой?

Наша жизнь – это череда подобных решений разной степени срочности. Перекроить еще раз этот абзац или он уже достаточно хорош и можно редактировать следующий? Поработать еще или прерваться на обед? Дописывать в принципе эту книгу или бросить все и научиться играть в гольф? Как-то оно туговато идет, вдохновение иссякает, пойду я все же пообедаю.

Вот, так-то лучше. Переключив внимание благодаря короткому перерыву, я ставлю главный вопрос чуть иначе: почему отсутствие способности к смене настроения невыигрышно? Ведь колебаний настроения могло бы и не быть. Оно всегда оставалось бы одинаково ровным: мы не воодушевлялись бы, набредя случайно на дерево, сплошь увешанное спелыми плодами, и не огорчались, не обнаружив ни единой ягодки на дереве, к которому мы специально шли несколько часов. Наше сердце не трепетало бы от кокетливого взгляда прекраснейшей из дам и не каменело бы от осознания, что взгляд был предназначен другому. Без способности к переменам настроения ни выигрыш в лотерею, ни банкротство никак не влияли бы на уровень энергии, энтузиазма, готовности к риску, инициативы или оптимизма. Пример со сбором ягод можно спроецировать на множество других жизненных ситуаций, даже таких глубоко личных, как решение остаться на этой работе или искать другую, сохранять семью или разойтись[332].

Сбор ягод и настроение

Если вы хоть