чтобы не потерять самообладания и не причинить мне боль. Проще говоря, чтобы не лишиться ребенка. Даже если король понимал, что это не его ребенок, тот все равно родился бы с его именем. Король надеялся на могущественного наследника, о котором мечтал. В конце концов, ради этого он и брал меня в жены. Он возлагал надежды на мою родословную.

– Вы с военачальником продолжали встречаться? – спросила я, невольно увлекшись этой историей.

– Да, при любой возможности. Он с удовольствием наблюдал, как растет мой живот и внутри шевелится ребенок, и мы продолжали…

– Трахаться? – подсказала я, забыв о сдержанности.

На этот раз она полностью проигнорировала меня.

– Конечно, мы были очень осторожны, нам помогали мои самые доверенные фрейлины. В частности, Ди. Она присматривала за мной как наседка. И когда родился ребенок, это стало воплощением мечты. Конечно, я сразу же полюбила сына. – Королева посмотрела сияющими глазами на Найфейна. – Он был совершенством, от крошечных пальчиков на руках и ногах до милого маленького личика, которое сморщилось, когда он заплакал в самый первый раз, уже тогда проявляя силу и свирепость.

Я погладила Найфейна по бедру.

– А король… что ж, у него появился наследник. – Арлет посмотрела на сына. – Он дал мне возможность растить тебя, лелеять тебя. Он не мог возиться с детьми, поэтому позволял тебе проводить дни с нами, ухаживать за растениями, свободно бегать по лесу и играть. Только когда ты вступил в подростковый возраст, когда у тебя произошел первый скачок роста, стало ясно, что в тебе скрыт большой потенциал. Вот тогда-то он и начал брать тебя в свои руки, как он это называл. По мере того, как ты становился старше, набирал рост и силу, он проявлял к тебе все больший интерес. Остальное ты знаешь и без меня.

Я помнила, как Найфейн рассказывал мне про «остальное». Избиения, грубое обращение, недобрые слова и поступки, дни, проведенные взаперти в башне. У него было нелегкое детство в том, что касалось отношений с отцом или, точнее сказать, королем.

Эмоции кипели в Найфейне, теперь приправленные еще большим гневом. Смог он бы избежать жестокого обращения, если бы его отцом объявили кого-то другого? Или если бы его настоящий отец вмешался и спас его? Возможно, он размышлял об этом.

Я успокаивающе положила руку ему на плечо и задала королеве вопрос, чтобы продолжить беседу:

– И все это время его настоящий отец ни о чем не догадывался?

Ее лицо вытянулось.

– Он не дожил до того времени, когда Найфейн достиг подросткового возраста. Даже в младенчестве Найфейн был точной копией своего отца. Сначала никто ничего не замечал. Все переводили взгляд с меня на короля, прищуривали глаза и спрашивали: «На кого же он похож?» Я, конечно, отвечала «на короля», что нравилось мужу, но мое беспокойство росло. К тому времени, когда Найфейну исполнилось пять, все уже было предельно ясно. Люди начали замечать сходство. Военачальник тоже начал замечать. Он ничего не сказал – он отличался сдержанностью и немногословностью, – но я видела, как он разглядывает Найфейна. Его чувство собственности тоже начало расти. Его потребность быть рядом со мной, рядом с его сыном возрастала. Когда Найфейну исполнилось шесть, сразу после его дня рождения, король приказал лекарю осмотреть его. После этого король высказал мне все претензии. Загнал меня в угол. Что бы он ни услышал, это заставило его понять: Найфейн – не его сын. Я намеревалась все отрицать, но Та… военачальник ворвался в покои и отшвырнул короля как куклу. Он заслонил меня собой и пригрозил королю, что, если тот еще раз прикоснется ко мне или к его сыну, он убьет короля, и плевать на последствия.

– Видимо, он подслушал разговор и сложил два плюс два, – предположила я.

Слезы снова потекли по щекам Арлет.

– Да, похоже на то. Он был, так сказать, правой рукой короля. Волки назвали бы его бетой. Он часто сопровождал короля.

– И что сделал король?

– Он убил его, – ответил Найфейн. – Таэрхаэль – это тот, о ком ты говоришь, не так ли? Я едва помню его, но знаю, что он был убит за государственную измену.

Арлет вытерла слезу со щеки тыльной стороной ладони.

– Да. Вся его измена заключалась в отношениях со мной. Как сказал король позже, я послужила причиной того, что Таэрхаэля пришлось убить. Мое порочное поведение ввело в заблуждение самого могущественного и преданного дракона в королевстве. Я стала его погибелью и гибелью королевства. Король повторял это снова и снова, пока я не начала верить. Он невероятно ловко умел манипулировать. Мог преподнести что-то так, что вы усомнились бы в собственном рассудке. Да я и сейчас все еще верю в это. В конце концов, это правда. Таэрхаэль был убит из-за отношений со мной.

Прежде чем я успела возразить, потому что королева явно была не виновата, вмешался Найфейн. Его взгляд устремился вдаль, в памяти воскресали события прошлого.

– Всякий раз, когда король наказывал меня за какой-нибудь проступок или мнимый промах, он говорил, что я никогда ничего не добьюсь. Что я стану таким же, как этот предатель Таэрхаэль. Тогда это имя мало что значило для меня, но в последующие годы его тон изменился. Король начал говорить, что я никогда не сравняюсь с Таэрхаэлем. Меня постоянно сравнивали с ним и находили ничтожеством. На мой взгляд, это означало, что я даже не так хорош, как предатель. Я был никчемным. Я возненавидел это имя.

– Нет! – Королева покачала головой и наклонилась вперед, положив руку на стол между ними. – Это не имело к тебе никакого отношения. Это было связано с прошлым. Таэрхаэль гордился бы тобой, Найфейн. Ему так нравилось проводить с тобой время, он играл с тобой на свежем воздухе, учил тебя кататься на лошади, позволял тебе ползать по нему и дергать его за волосы. Он был бесконечно терпелив с тобой, даже когда не знал, что ты его сын. Он бы защищал тебя до последнего, если бы знал. В конце концов, он попытался. Он убил много стражников, прежде чем они смогли с ним справиться. Но он не мог сравниться с королем и его армией.

– Почему ты мне не рассказала? – Голос Найфейна срывался, его самообладание пошатнулось. – Почему ты все это время позволяла мне верить, что я сын этого мужчины? Этого неудачника. Он не проявлял ко мне никакой любви. Никакого сострадания. Ни разу. Даже когда он пытался, это часто заканчивалось затрещиной по уху или окриком, чтобы я убирался подальше. Потом побои,