— Я буду счастлива, когда куплю Таннера Дерби-Малыша, — твердо заявила Мэри.

Джейн взмолилась:

— Мы тоже будем рады, правда, но сперва тебе нужно найти мужа…

— Ты же знала, что мне нужно совсем другое, — резко оборвала ее Мэри.

Вновь раздался стук в дверь. Это только добавило напряжения.

Миссис Пиблз не выдержала:

— Что за чушь! Все эти разговоры о лошади, просто бред какой-то!

— Таннер — лучший жеребец в Англии! — с гордостью крикнула Мэри.

— Это лошадь, — возразила миссис Пиблз, — не больше и не меньше. А вам нужен муж, и вам очень повезет, если таковой найдется. Ваша красота не первой свежести, моя дорогая, а приданое — сущие грошики. Даже имение в деревне, которым вы так гордитесь, не настолько велико, чтобы пробудить интерес богатого жениха. Все семейное состояние наследует ваш брат. А ваши достоинства заключаются лишь в привлекательном личике, и вам следует плясать от счастья, если кто-то на это клюнет.

Мэри напустилась на сестру:

— Ты тоже так считаешь? Ты привезла меня в Лондон, только чтобы выдать замуж? Разве ты не хотела помочь мне с Таннером?

Джейн теребила подол.

— Я… — она замялась, на ее лице отразилась растерянность. Затем, глубоко вздохнув, она созналась: — Я хотела, чтобы в твоей жизни появился кто-то. Я хотела тебе счастья…

Мэри сердито взмахнула рукой.

— Прекрати повторять это! Мое счастье — Таннер. Он все, что я хочу! Все, что я когда-либо позволяла себе хотеть!

Не дожидаясь ответа, она выбежала из комнаты. Мужчины на лестнице обступили ее, некоторые протягивали цветы. Растолкав их, Мэри бросилась вниз по лестнице.

Миссис Пиблз в гневе топнула ногой.

— Это же смешно! — Она посмотрела на Тая и Джейн. — Из-за простой лошади!

Внизу хлопнула дверь, послышались недоуменные голоса. Джейн беспомощно посмотрела на Тая.

— Я ведь желала ей счастья. Она заслуживает большего, чем лошадь.

Ошеломленный тем, что натворил, Тай сказал:

— Вам не понять. — И пошел за Мэри.

Не видя ничего перед собой, без шляпы и перчаток, Мэри выбежала на улицу. Ей было все равно. Ей хотелось стащить с себя ни на что не годные лайковые туфли и зашвырнуть их подальше. Хотелось изорвать одежду, на которую она потратила целое состояние, топать ногами и кричать.

Разорена! Потерять все сбережения, и ради чего? Все истратить, по крайней мере, большую часть, на эту дурацкую затею — охоту за мужем! — и ничего не получить взамен. Если кто-нибудь, даже самый обеспеченный из этих молодых людей, и сделает ей предложение, он все равно не сможет купить лошадь. И Джейн с самого начала об этом знала! Какое виноватое у нее было лицо! Обвинения Барлоу справедливы. Никто их этих женихов не сможет заплатить за Таннера! Ни один!

Не обращая внимания, что ее могут увидеть, Мэри выдернула шпильки из тщательно уложенных волос, которые свободно рассыпались по спине. Ей хотелось кричать от отчаяния и безысходности. На улице не было никого, кроме уличных мальчишек, присматривающих за лошадьми. Они таращились на Мэри во все глаза, некоторые, бросив поводья, испуганно прижались к стене дома.

Мэри сжала заколки в руке.

— Что? — крикнула она. — Никогда раньше дураков не видели?

— Мэри! — раздался резкий оклик Барлоу.

Она вздрогнула. Барлоу стоял на крыльце, его широкие плечи едва помещались в дверном проеме. Из-за его спины выглядывали ее горе-поклонники. Мэри покачала головой. У нее не было ни малейшего желания говорить с кем-либо, особенно с Барлоу. Ведь если бы не он, то, уехав из Лондона еще вчера, она избежала бы сегодняшнего унижения.

Рядом заржала лошадь. Насторожив уши, она посмотрела на Мэри умными глазами, и Мэри тут же узнала Данди — мерина Барлоу. Другие лошади больше походили на доходяг, но конь Барлоу был великолепным животным. Он домчал бы Мэри из Лондона до самой Лифорд Медоуз, если б только она захотела.

Выхватив поводья из рук удивленного оборванца, она взлетела в седло с такой легкостью, какой можно добиться только после долгих лет тренировок. Она оседлала коня на мужской манер, юбка скользнула вверх, обнажая ноги. Элегантные туфли Мэри были совсем не предназначены для верховой езды, из-за них она почти не чувствовала стремян, словно была босиком, — но Мэри ощутила себя в своей стихии.

Как хорошо было вновь оказаться в седле! И смотреть на мир сверху вниз.

Ее разум прояснился. В Лондоне ей не место. Поклонники, выстроившиеся в очередь, никогда не смогли бы дать ей то, чего она хотела. И дело не только в Жеребце.

Данди беспокойно бил копытом, желая избавиться от непрошеного седока.

Барлоу сбежал вниз по ступенькам. Он все понял.

— Не делайте этого, Мэри.

— Куда она? — тревожно спросила Джейн, выбегая вслед за Барлоу.

Возможно, если б там не было этих зеленых юнцов, Мэри послушалась бы Барлоу. Но вместо этого, устав от заточения и опьянев от безрассудства, она пришпорила лошадь и рванула вперед, одновременно услышав, как за ее спиной выругался Барлоу и вскрикнула Джейн. Мэри не остановилась. Она не знала, куда направиться, да это ее и не заботило. Барлоу окриком пытался остановить Данди, но Мэри с силой пришпорила коня, и ему пришлось ее послушать.

Она вырвалась на свободу!

За пределами укромного квартала миссис Пиблз жизнь била ключом. Повсюду были люди, спешившие по своим делам, они шли пешком, ехали в экипажах и каретах. Некоторые прекращали разговоры или замедляли шаг, завидев красивую леди, которая ехала, оседлав коня по-мужски, но при этом была в платье.

Мэри ерзала в седле, осознавая, сколь нелепо выглядит. Не лучше ли вернуться?

Она услышала, как за ее спиной фыркнула другая лошадь, и, обернувшись, увидела Барлоу, преследовавшего ее на худой нескладной кляче одного из горе-поклонников. Мэри чуть не расхохоталась. Барлоу был слишком тяжел, и животное было явно недовольно седоком. Данди покосился, почуяв хозяина, но Мэри не хотелось возвращаться. Пока не хотелось. Она направила Данди в поток уличного движения. Барлоу на чужой доходяге с трудом поспевал за ней. Следующие минут двадцать Мэри играла с ним в кошки-мышки, то скрываясь в потоке карет и подвод, то снова появляясь в поле зрения. Постепенно она начала успокаиваться.

Доехав до ворот парка, она двинулась вглубь аллеи. Для конных прогулок, которыми обычно развлекался высший свет, час был слишком ранний, дорожки для верховой езды были пусты, но парк был вовсе не безлюден. Со своими подопечными гуляли няньки, а в ландо[14], запряженном гнедой парой, катались три пожилые дамы. Верх экипажа был опущен, так чтобы дамы, оживленно беседуя, могли наслаждаться свежим воздухом.