предупредила я, пока один из друзей моего детства нес в дом две слишком большие коробки. — Я не шучу.

— Назовешь меня еще раз Фрэнсис, и я швырну это через двор, — парировал он, махая ногой, просто чтобы рассердить меня.

— Извини, Фрэнк, — пропела я, поднимаясь по трапу в накаленный грузовик.

Мы были на полпути к переносу моих вещей в дом, и было уже так жарко, что на моей футболке выступили пятна пота. Хорошо, что у меня не было абсолютно никакого намерения произвести впечатление на ребят, которые пришли этим утром, чтобы помочь.

Обняв их обоих, я указала им в сторону грузовика, и мы начали разгрузку. Папа следил за Эттой и собирал наши кровати, пока мы переносили ящики, но никто из нас не позволял ему тащить на себе что-нибудь тяжелое. Несколько лет назад он повредил себе спину, когда какая-то сука на «Хонде» наехала на знак остановки и врезалась в его мотоцикл, и с тех пор у него были проблемы. Я не собиралась заставлять его еще больше вредить себе, принося в дом коробку с моими книгами.

Иногда, когда долгое время была вдали от дома, я начинала чувствовать, что жизнь, которую я оставила позади, не имеет значения. Это казалось таким далеким, что я позволила себе забыть о своих связях в Центральной Калифорнии. Но как только оказалась дома, я начала вспоминать, почему чувствовала себя так безопасно и комфортно в этом городке под Сакраменто.

Друзья моего отца были больше похожи на семью. Когда он привез меня и Миранду из Орегона, они казались большими и страшными, но всего через несколько часов мы с сестрой обе поняли, что нашли свое племя. Мужчины и их жены были грубоваты. Они курили, пили и веселились всю ночь. Но также любили своих детей, ходили на все школьные мероприятия и заботились друг о друге, как никто из тех моих знакомых, которых я встречала в своей жизни. Их дети были даже лучше. Как будто с того момента, как они встретили нас — двух миниатюрных белокурых девочек, которые с подозрением относились ко всему живому, — они приняли нас, как своих.

Фрэнк был старшим сыном ближайшего друга моего отца и одним из немногих детей, который остался жить рядом с родителями. У него было два младших брата по имени Реджи и Олли, но в этом районе остался только Олли. Он тоже помогал распаковывать вещи.

— Девушка, ты чертовски горячо выглядишь, — позвал меня хриплый голос. — И я не имею в виду привлекательно.

— Спасибо, старик, — ответила я, смеясь, когда повернулась лицом к своему почетному дяде. — Ты выглядишь старым, но это неудивительно.

— Я в самом расцвете сил, — возразил он, его большая бочкообразная грудь тряслась, когда он смеялся. — Давай, обними своего дядю Дэнни.

— Скучала по тебе, — сказала я, обнимая его за талию.

— Я тоже. Как надолго ты здесь?

— Пока здесь, — ответила я, откинувшись назад и встретившись с ним взглядом.

— Всегда в движении, — сказал он, качая головой, — ты и твоя сестра.

— Что я могу сказать? — Я пожала плечами и отступила. — Мне есть куда пойти и на кого посмотреть.

— Да, да, — ответил он, дергая меня за хвост. — Где мои безрассудные сыновья? Они тебе помогают?

— Твои сыновья — занозы в заднице — здесь уже два часа, — сказал Фрэнк, подходя к нам. — Где ты был, старик?

— В постели с женой, — ответил Дэнни, шевеля бровями и улыбаясь.

— Это моя мать, о которой ты говоришь, — огрызнулся Фрэнк, качая головой, когда запрыгнул в грузовик, не заботясь о пандусе.

— Такой чувствительный, — тихо сказал мне Дэнни, покачивая головой, и его глаза блеснули.

— Двигайся, — приказал Фрэнк, спуская ящики с трапа. — Не хочу заниматься этим дерьмом весь день.

— Никто не заставлял тебя, — огрызнулась я, отходя с его пути. — Ты сегодня в таком плохом настроении.

— Ты знаешь, я люблю тебя, — крикнул он через плечо. — Но здесь уже как-то чертовски жарко.

Я закатила глаза и схватила коробку, потратив минуту на то, чтобы удержать равновесие, прежде чем последовать за Дэнни к дому. Я не собиралась стоять и болтать, пока другие люди выгружают мои вещи.

— Ты собираешься побыть здесь? — спросила я, пока Дэнни нес пару коробок.

— Да, у меня больше ничего не запланировано. Мы догоним, — выдохнул он, запыхавшись.

Было тяжело видеть, как мой отец и дядя стареют. Каждый раз, когда я возвращалась, была удивлена, увидев, как они изменились. Никто из них не был по-настоящему старым, но жить той жизнью, которой они жили, и работать на работе, которая так тяжело воздействовала на человеческое тело, сказывалось на каждом из них. Без сомнения, она ускорила ход, и на это было тяжело смотреть.

Менее чем через час я стояла и смотрела в маленькую спальню, которую когда-то делила со своей младшей сестрой, гадая, как, черт возьми, я найду место для всех наших вещей. Моя кровать и колыбель Этты были собраны и готовы к тому, чтобы их можно было застелить пастельным бельем, но я не знала, куда мы их положим. По стенам почти до потолка стояли пластиковые контейнеры и ящики.

— Я пас в распаковке, — сказал Фрэнк, кладя руку мне на плечо, когда подошел ко мне сзади.

— Я даже не знаю, куда все положу, — призналась я, поморщившись. Не думала, что у нас с Эттой очень много вещей, пока мы не распаковали их в маленькой комнате. На нашем старом месте у нас было много места.

— Просто оставь все в коробках, а потом потратишь минут двадцать на поиск нужной вещи, — вмешался Олли, ухмыляясь, проходя по короткому коридору. — Это то, что Фрэнк делал два года.

— Фу, — ответила я. — Серьезно?

— Квартира временная, — пробормотал Фрэнк. — Пока я не продам старый дом.

— Надо сначала выгнать бывшую жену, прежде чем ты сможешь его продать, — услужливо напомнил Олли. — И я не думаю, что это произойдет.

— До сих пор? — спросила я, качая головой.

Мне никогда не нравилась жена Фрэнка, но я старалась держаться каждый раз, когда ее видела. Это не имело значения. Ее сопливые комментарии во время нашего