год, мир заполнен беженцами, а жить, кормиться – надо. Вы – ярки, вы – жизнерадостны, вы - «непростительно молоды», вы – не унываете, вы даже какую-то работенку нашли – сбывать «Брачную Газету» на «пароходиках, снующих через Босфор», но всё это – на раз куснуть. «Нужно быть сумасшедшим: сорок раз в день переезжать на пароходиках из Европы в Азию, с одного берега Босфора на другой, только для того, чтобы заработать четыре лиры!». Андрей Седых, будущий – писатель, путешественник, секретарь Бунина и проч., и проч., сидел с приятелями в Константинополе, такими же, как он, коих было двое, и кормился в долг у грека Косты. «Швыбзик, говорили они ласковым и поучительным тоном, швыбзик, - ты не уедешь далеко на своей «Брачной Газете», предназначенной для сладострастных турок. Надо проявить игру ума» (А. Седых. «Звездочеты с Босфора»). О, да, конечно, когда на тебе «широкое, непромокаемое пальто» и «котелок, налезавший по самые уши»! Однажды его приятели приволокли с собой треножник фотографа и старую, потертую подзорную трубу, соединили их кусками проволоки и обрывками бечевки и провозгласили: «Телескоп! Пулковская лаборатория в центре Константинополя… Волшебно!». «Как ни дрянна была наша труба, лунный шар вдруг приблизился, сделался большим и ярким. Очертания материков и морей стали резче, отчетливо обрисовались лунные кратеры». Тогда они отволокли свой инструмент на площадь, на главную торговую улицу и «через час в хвосте уже стояло два десятка человек» поглядеть на луну за пять пиастров с носа. «Никогда больше в жизни я не чувствовал себя таким безгранично богатым, как в ту ночь… Расходы по оборудованию пулковской лаборатории были полностью покрыты. Мы выручили в первый же раз больше, чем стоила вся подзорная труба и треножник фотографа». «Мы долго мечтали в ту ночь. Мы мечтали о том, что накопим много денег, купим себе фальшивые паспорта и уедем куда-нибудь подальше из этого проклятого города, переполненного оборванными русскими, от всей нестерпимой константинопольской жизни и невыносимого безделья». «Стояли безоблачные дни и прозрачные, синие ночи. Мы тихо богатели и даже раздобыли где-то книжку с биографией американских миллионеров… Дела наши шли превосходно. Мы стали своего рода ночной достопримечательностью. Ни один гуляка не проходил мимо телескопа, чтобы не посмотреть на луну и не выслушать оригинальную теорию о будущих межпланетных сношениях, сильно напоминавшую Жюль Верна. За лето мы отъелись, раздобрели и даже обзавелись имуществом… Я давно расстался с непромокаемым плащом и купил в комиссионном магазине дьявольски элегантное черное пальто с шелковыми отворотами и сфотографировался в этом виде». «Катастрофа наступила неожиданно. В ноябре начался норд-ост. Задул ледяной, колючий ветер. Небо покрылось тучами. Наступил сезон дождей… На Босфоре густой, белой пеленой стоял туман… Три недели мы ждали конца дождей и чистого неба. Персонал пулковской лаборатории впал в уныние. Капиталы быстро таяли. На четвертую неделю за пятьдесят турецких лир я купил визу в Италию… И еще через два дня я распрощался с компаньонами и, под проливным дождем, сел на судно, шедшее через Пирей в Неаполь. Под вечер наш пароход вышел из Босфора в Мраморное море. Еще через час ветер спал и дождь прекратился. Ночью на безоблачном небе сияла полная, великолепная, насмешливая луна» (А. Седых. «Звездочеты с Босфора»). Так закончилась эта турецкая история, а впереди была долгая – долгая жизнь (90+), полная блужданий по миру, приключений, писательства и, кажется, наслаждения от каждого дня. Впрочем, чтобы впасть в отчаяние, не обязательно быть юнцом. Достаточно быть великой княгиней, распродававшей драгоценности по дешевке (Париж в 1920-х был переполнен русскими камнями) с тем, чтобы вложить деньги в неудачные предприятия (вина мужа, конечно) и бесповоротно потерять их. «Я почувствовала себя маленькой и беззащитной. Надо было выходить из этого пейзажа и по-новому строить себя». Так написала в своих «Воспоминаниях» великая княгиня Мария Павловна, внучка Александра II. Лучшее имущество – мозги? Новые идеи в самый разгар кризиса? Она устроила вышивальную мастерскую на 50 человек, будучи хорошо знакомой с Шанель и получая от нее поток заказов. Но не просто так. Сначала всё изучила «с самых низов». Под чужим именем устроилась в вышивальную мастерскую, начав с самых простых операций, последовательно пройдя весь путь к «Марье - искуснице». Ее учили вышивке в детстве. «Пальцы изнывали по делу. Я предвкушала муки и радости творчества». «Под вымышленным именем, в старом платье и новехоньком рабочем халате, благоразумно оставив дома драгоценности, я с утра пришла на фабрику». «Много дней я горбатилась над машиной, неустанно давя ногою педаль; окон в мастерской не было, освещение тусклое, в воздухе – взвесь пыли и масла». Благословенный Зингер! За месяц она овладела машиной. «Я часами совещалась с Шанель, объяснявшей, что ей требуется, и дававшей указания. Ей предлагались рисунки на бумаге, потом они переводились в материал и снова показывались ей». «Первые узоры были составлены, шелка подобраны». «Кроили у Шанель, остальное была наша работа». «Дрожа, как в лихорадке, мы проделали все, что от нас требовалось». Самые сложные вышивки княгиня делала сама. И, вот – ура! Она увидела – в первый раз - свою работу в «Ритце», одном из лучших отелей в Париже, «на даме за соседним столом. Признаюсь, мне стоило огромного труда не глазеть на даму и удержать руки, рвавшиеся ощупать знакомый рисунок». Великая княгиня, всё потерявшая («все, что мы оставили в России, пошло прахом»), с «поверженными идеалами»? Нет, молодая женщина чуть за 30, которая «безоглядно, до смешного верила в будущее. Не имея никакого опыта в делах, я ни на минуту не задумалась об ожидавших меня трудностях; а задумайся я, и при всей моей жажде деятельности я вряд ли решилась бы продолжать. А так мне кружили голову азарт и отвага молодого генерала накануне решающего сражения» (Великая княгиня Мария Павловна. «Воспоминания»). Так победим! Победим и мы, как это делали миллионы старших, придумывая, строя, выкармливая свои семьи в самых непредвиденных обстоятельствах. Будем верить в будущее, будем делать себя в сто раз дороже, будем находить в себе умения, о которых мы и помыслить не могли. Живой деятельный ум, полный энергии, всегда справится с тем, что подкидывает ему жизнь, пусть даже она заваливает нас булыжниками.

  Яков Миркин - Ваше лучшее имущество – мозги, идеи. В самый черный... | Facebook

April 03, 2024 05:42