litbaza книги онлайнИсторическая прозаЧингисхан. Волк равнин - Конн Иггульден

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 107
Перейти на страницу:

— Твой отец ушел, Бектер, — сказал Илак. — Он уходил тяжело, но все уже кончилось.

Бектер исподлобья смотрел на первого воина отца, понимая, что ему брошен вызов и что сейчас ему грозит великая опасность. Он поднял голову и заговорил. В эти минуты он еще имел возможность заявить о своих правах.

— Для меня будет большой честью возглавить Волков в этой войне, — сказал Бектер ясно и громко.

Некоторые воины откликнулись на это заявление с радостью и приветствовали Бектера, но Илак медленно покачал головой. Его уверенность вызвала страх в тех немногих, кто открыто поддержал сына Есугэя. Снова воцарилось молчание, и Тэмучжин затаил дыхание.

— Ханом буду я, — заявил Илак. — Это решено.

Бектер схватился за меч, и глаза Илака радостно засверкали. Тэмучжин вцепился в руку брата, Хачиун тоже схватил его.

— Он тебя убьет, — шепнул Тэмучжин.

— Или я убью это дерьмо клятвопреступное! — крикнул в ответ Бектер.

Сцепившись друг с другом, братья не заметили, как Илак выхватил меч и рукоятью, словно молотом, ударил Бектера и сбил его на землю. Тот упал, увлекая за собой Тэмучжина, а Хачиун с голыми руками бросился на воина отца, пытаясь защитить братьев, не дать их убить. Оэлун закричала, словно это ее ударил меч, и крик Оэлун остановил Илака. Одним резким движением он стряхнул с себя Хачиуна. Злобно посмотрел на всех них и сунул меч в ножны.

— В знак почтения к вашему отцу сегодня я не пролью крови, — сказал он с пылающим от ярости лицом, затем поднял голову, чтобы все услышали его зычный голос: — Волки откочевывают! Я не останусь там, где землю запятнала кровь моего хана. Собирайте стада и табуны. В полдень мы отправляемся на юг.

Он шагнул к Оэлун и ее сыновьям:

— Вы не кочуете. Не хочу, чтобы мне в спину целились ваши ножи. Останетесь здесь и отнесете тело вашего отца в холмы.

Оэлун качнулась, лицо ее побледнело и осунулось.

— Ты оставляешь нас умирать?

— Выживете или подохнете — вы уже не Волки. Все кончено, — пожал плечами Илак.

Но тут поднялся Чагатай, схватил Илака за руку. Воин выхватил меч, но сверкание клинка у лица не испугало старика.

— Злое дело! — гневно произнес Чагатай. — Ты позоришь память великого человека, не отомстив еще его убийцам. Как же упокоится его дух? Ты не можешь бросить этих детей одних на равнинах! Это все равно что самому убить их!

— Отойди, старик. Хан должен принимать тяжелые решения. Крови детей и женщин я не пролью, но если они умрут, мои руки будут чисты.

Лицо Чагатая потемнело от гнева, он набросился на Илака, стал колотить по его доспехам. Ногти старика расцарапали шею воина, и страшный ответ последовал незамедлительно. Илак вонзил меч Чагатаю в грудь и опрокинул его на спину. Из открытого рта Чагатая хлынула кровь. Оэлун упала на колени, плача и раскачиваясь из стороны в сторону, а ее сыновья стояли рядом, оцепенев от ужаса. Кто-то крикнул: «Убийство!», и воины племени встали между Илаком и семьей Есугэя, держа руки на рукоятях мечей. Илак встряхнулся и плюнул на Чагатая, чья кровь уходила в сухую землю.

— Не надо было встревать, старый дурак, — бросил он, вложив меч в ножны, и твердым шагом ушел прочь.

Воины помогли Оэлун встать, а женщины подхватили ее и отвели в юрту. Они отворачивались от плачущих детей, прятали глаза, и для Тэмучжина это было худшее из всего того, что могло случиться этой ночью. Племя оставляло их, а значит, семье Есугэя конец.

Вместо юрт Волков на плотно утоптанной земле оставались лишь черные круги, усыпанные осколками костей, горшков и обрывками старой кожи. Стоя вместе с матерью и сестрой, сыновья Есугэя смотрели на все происходящее со стороны, словно чужаки. Илак был безжалостен. Оэлун вместе с остальными пришлось удерживать Бектера, когда новый хан Волков велел забрать их юрты и все, что в них было. Некоторые женщины стали кричать, укоряя его за такую жестокость, но остальные молчали. Хан просто не обращал на них внимания. Слово хана — закон.

Тэмучжин, не веря своим глазам, качал головой, глядя, как грузят добро на телеги и сгоняют палками скот. Он заметил, что у расхаживающего по улусу Илака на бедре висит меч Есугэя. Бектер в бессильном бешенстве стиснул зубы, увидев знакомый клинок. Проходя мимо них, Илак ухмыльнулся, наслаждаясь их беспомощной яростью. Сколько же лет он скрывал свою сущность, думал Тэмучжин. Еще тогда, когда Есугэй отдал первому воину красную птицу, мальчик почувствовал это, но не поверил, что Илак может так жестоко предать их. Тэмучжин печально покачал головой, услышав писк орлят, чьи крылья заматывали тканью на время перекочевки. Он не мог поверить, что все это происходит не во сне. Мертвое тело Чагатая стояло перед глазами, напоминая о событиях прошлой ночи. Старого сказителя бросили там, где он упал, и это казалось мальчикам не меньшим преступлением, чем все остальное.

Сыновья были бледны от отчаяния, но сама Оэлун раскраснелась от гнева, поражавшего всякого, кто осмеливался посмотреть ей в глаза. Когда Илак пришел с приказом разобрать ханскую юрту, то даже он побоялся взглянуть на нее и упорно отводил глаза куда-то в сторону, пока разбирали юрту. Толстые слои войлока были отвязаны от деревянной решетки и скатаны, а деревянный остов разобрали на отдельные части, рассекая жильные стяжки быстрыми ударами ножа. Забрали все: и луки Есугэя, и зимние халаты, подбитые мехом. Бектер стал осыпать воинов проклятиями и кричать, когда понял, что их оставляют ни с чем. Оэлун лишь покачала головой при виде непонятной жестокости Илака. Великолепные халаты были слишком ценны, чтобы оставлять их тем, кто обречен на смерть. Как только ляжет первый снег, зима возьмет их жизни так же верно, как стрела, пущенная из лука. Однако Оэлун смотрела на соплеменников, высоко подняв голову, с достоинством, гордо и без слез.

Сборы надолго не затянулись. Все было готово к откочевке, и когда солнце поднялось в зенит, на земле остались только черные круги от юрт. Телеги были нагружены, мужчины привязали все пожитки.

Ветер усилился, и Оэлун вздрогнула. Теперь, когда юрт не было и укрыться было негде, она почувствовала себя голой и оцепеневшей. Она знала, что Есугэй, увидев такое, выхватил бы меч отца и снес бы с десяток голов. Но его тело лежало на траве, завернутое в покрывало. Ночью кто-то закутал в старую ткань и тело Чагатая, скрыв страшную рану. Они лежали плечом к плечу, и у Оэлун не было сил смотреть на них.

Илак затрубил в рог, пастухи закричали и длинными палками погнали животных. Овцы и козы заблеяли и пустились бегом, чтобы избежать ударов. Племя начало откочевку. Оэлун стояла вместе с сыновьями, словно семейка белых березок, и смотрела вслед уходящему племени. Тэмуге тихо всхлипывал, и Хачиун взял его за руку, чтобы мальчик не побежал вдогонку за племенем.

Ветер быстро разнес по степи крики пастухов и блеяние стад. Оэлун смотрела, пока все не исчезли вдалеке, и тогда наконец вздохнула с облегчением. Она знала, что Илак вполне способен послать людей, чтобы вырезать брошенную семью. Когда племя растворилось за горизонтом, Оэлун повернулась к сыновьям и собрала их вокруг себя.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?