– Тогда подумай об этом завтра. Я уверен, чтозавтра тебе в голову придут хорошие идеи.

Юра наклонился ко мне поближе и, дыхнувперегаром, спросил:

– А ты что глаза-то закрыла? Тебе плохо?

– Я чувствую такую слабость… Спать хочется.

– Тогда спи. Я что-то так за тебя испугался,что напился. Если честно, то я в первый раз в такой ситуации.

– В какой? – спросила я, не открывая глаз.

– Я никогда не видел, как бабы вены режут.Жуткое зрелище! Я надеюсь, что ты уже жалеешь о том, что сделала.

– Я подумаю об этом завтра.

– Обязательно подумай!

Юра лег рядом и нежно меня обнял.

– Если тебе будет плохо, то ты обязательноменя разбуди. Я выкинул ножницы.

– Зачем ты мне это сказал?

– Да так, на всякий случай.

– А я и не собиралась их искать.

– Очень на это надеюсь.

Я проснулась от ноющей боли в перевязаннойруке и, посмотрев на небольшой шрам на второй руке, с ужасом вспомнила все, чтоприключилось сегодня ночью. «Господи, хорошо, что я не успела разделаться свенами на второй руке!» – промелькнула в моей голове мысль, и я, приподнявголову, посмотрела на мирно спящего рядом с собой мужчину. Осторожно встав скровати, я ощутила жуткую слабость и тошноту, но, несмотря на это, нашла своивещи и принялась одеваться. Я на цыпочках вышла из спальни, тихонько прикрыв засобой дверь, спустилась на первый этаж и налила себе стакан сладкого чая. Затемповесила на плечо свою сумку и вышла на проселочную дорогу для того, чтобыпоймать машину, которая и отвезла бы меня в Москву. Юра был прав: с машинамитут было крайне проблематично. Вернее, их не было вовсе. Несмотря на плохоесамочувствие, я ускорила шаг, потому что боялась, что Юра может проснуться,сесть в машину и отправиться на мои поиски. Пройдя вполне приличное расстояние,я услышала шум, который издавала подъезжающая машина, и, прижав руку к бешенозаколотившемуся сердцу, обернулась. Увидев старенький отечественный автомобиль,я тут же подняла перевязанную руку и, дождавшись, пока автомобиль остановится,с надеждой в голосе спросила у пожилой семейной пары:

– Вы в Москву едете?

– В Москву, – как-то настороженно ответилаприятная на вид бабулька и с подозрением посмотрела на меня.

– Вы меня до ближайшей станции метроподкиньте, пожалуйста. Вы не подумайте, я хорошо заплачу.

– А ты не наркоманка?

– Нет, – признаться честно, я просто опешилаот такого вопроса. – Я никогда в жизни наркотики не пробовала.

– А что у тебя рука перевязана?

– Это ожог, – тут же соврала я.

– На таком месте ожог?

– Так вышло. Подруга кастрюлю кипящую в рукахнесла, вот я под раздачу и попала. Пожалуйста, довезите меня до Москвы, –заговорила я как можно более жалобно. – Я плохо себя чувствую: голова кружится.Я заплачу.

– Садись.

Открыв заднюю дверцу машины, я устроиласьпоудобней на заднем сиденье и почувствовала заметное облегчение от того, что уЮры нет никаких шансов вернуть меня в дом.

– А ты откуда идешь? – не могла непоинтересоваться все та же разговорчивая бабулька.

– Из коттеджного поселка.

– Мы тоже оттуда едем. Мы с дедом вшестнадцатом коттедже работаем. Дед – садовник и охранник, а я убираюсь икушать хозяевам готовлю. У нас три дня выходных, вот мы и решили с утрапораньше домой поехать. По детям да по внукам соскучились. А ты откуда в такуюрань? Тоже где-то работаешь?

В глубине души мне стало немного грустно оттого, что я похожа лишь на прислугу и никак не тяну на владелицу собственногоимения, но я понимала, что это мелочи и что сейчас у меня целая масса другихпроблем, которые я просто обязана решить. Уж если я не смогла отправиться натот свет, то я должна жить с высоко поднятой головой и ни в коем случае неоглядываться назад, как бы сильно мне этого не хотелось.

– Я тоже хотела в коттеджный поселок на работуустроиться, но не получилось. Я специально приехала пораньше, все разузнала итеперь еду обратно для того, чтобы успеть на свою основную работу.

– А что тебе не понравилось?

– Да ничего не понравилось, – постаралась уйтия от ответа.

– И все же ответь поконкретнее, пожалуйста, –не унималась любопытная бабулька.

– Дом большой, а денег предложили совсем мало.

– А что, зарплату заранее не обговаривали?Обычно это по телефону делается.

– Нет. Зарплату назвали только на месте.

– Что, совсем низкая?

– Копейки.

– А в какой коттедж ты устраивалась на работу?– поинтересовался добродушный дедуля, который не смог остаться равнодушным ипоспешил влезть в наш разговор.

– Я номер не запомнила. У него крыша из синейчерепицы, хозяина Сергеем зовут.

– Так это же наш сосед, – присвистнул дедуля иописал машину, на которой ездит Сергей. Даже номера правильно назвал.

– Ну что, этот хозяин?

– Этот.

– Вот и правильно, девочка, что ты к этомучеловеку на работу не устроилась. Мы хоть толком его не знаем, но очень многопро него наслышаны. Наши хозяева постоянно сетуют на то, что им такой соседдостался. Они с ним даже не здороваются, на дух его не переносят.

– А за что его так не любят?

– Да за что же его любить, если он нелюдь?

– В смысле?

– В прямом смысле. Ты знаешь, как он на своемучастке стреляет?

– Как стреляет? Зачем?

– Да просто так! И никакие уговоры на него недействуют. Выйдет на свой участок, поднимет оружие к небу и давай стрелять топо деревьям, то по алюминиевым банкам. Прямо военный полигон из своего участкаустроил, рядом с ним жить страшно. А у наших хозяев двое деток. Они уже ипо-хорошему к нему обращались – бесполезно, ничего не помогает. Он хорошеньковыпьет и давай палить. Даже в птиц иногда стреляет, которые к нему на участокприлетают.