«Том, зная твою странную привычку являться без звонка и за полночь, мы оставляем тебе ключи на всякий случай. Я попросила соседку, если за три дня конверт никто не возьмет, забрать ключи себе и поливать наши цветы. Мы уехали в Нью-Йорк. Хотим там потусоваться недельку, а потом куда-нибудь махнуть. Может, в Австралию, а может, и в Россию, где нас радостно встретят облагодетельствованные нами друзья Джимми Прайс и Дмитрий Волин. Мы хотим начать новую жизнь, а тебе надо подумать о том же. Насчет развода Дорис уже звонила адвокату. Так что все под контролем. Твои твинки-свинки Дорис и Лора».

— Вот дерьмо! Настоящие свинки! — воскликнул Том, передавая записку Роджеру. — Ладно, пошли в дом. Не возвращаться же обратно. Я устал от всего, признаться честно. Просто ляжем спать, а утром уедем.

— Надо срочно ехать в Нью-Йорк. Мы не должны отпускать их в Россию! Эти Волин и Джим захотят их соблазнить!

— Да не парься ты так. Я уже направил туда секс-десант в лице Изабель Лис. Когда она пыталась меня соблазнить у Ройтов, я порекомендовал для интимных экспериментов именно эту сладкую парочку.

— Она и тебя хотела соблазнить? Вот уж поистине тесен мир…

— Да не мир тесен, а ее трусики.

Оба захохотали, и Изабель была забыта вместе с опасениями Роджера.

Они вошли в дом. Том зажег везде свет. Быстро отправился на кухню и достал из холодильника холодный чай. Попил сам и предложил Роджеру. Тот не отказался бы от пива, но чай все же выпил.

— Я лягу в спальне для гостей, а ты в Лориной, — предложил Том. — Пойду приготовлю нам постели. А ты можешь принять душ или посмотреть домик. Небось никогда не бывал в скромных владениях простых людей?

Роджер пожал плечами. Вообще-то Том был прав, но как-то не хотелось признаваться в своем снобизме. Скромный домик учительницы для какого-нибудь эмигранта из Восточной Европы или нелегала из Мексики вполне мог показаться дворцом — два этажа с мезонином, три спальни. Но Роджеру все это напомнило какую-то декорацию из фильмов про жизнь среднего класса. Старая мебель, которую не меняли лет двадцать, допотопные телевизор и холодильник. Но во всем этом было что-то трогательное, чистое и очень добропорядочное. Роджер был растроган. Так вот где росла Лора! Здесь она читала, мечтала, писала свои домашние сочинения. А на чердаке наверняка хранятся ее старые игрушки. Роджеру вдруг захотелось посмотреть на Лорины куклы, ведь они несли в себе частичку своей хозяйки. Он поднялся на чердак и зажег там свет.

И правда — в углу полно игрушек. Плюшевый мишка Тедди в целлофане, три Барби, почему-то голые, а рядом мешочек с их одежками. Вот большая фарфоровая кукла, сидит отдельно и смотрит в упор своими фиолетовыми глазками. Все еще симпатичная. Только бледновата. Наверняка Лора ее умывала и кормила — одного зубика не хватает. Роджер развеселился. Он схватил куклу и вдруг поцеловал ее. Потом испуганно оглянулся — вдруг Том зайдет. Еще подумает, что я псих. Не объяснять же ему, что я умильно целовал не куклу, а маленькую Лору.

В углу стояла коробка со всякой пластмассовой ерундой. За коробкой высились другие коробки — поменьше. Между ними торчал обитый гобеленом ящик. Роджер вытащил его — обычно в таких ящиках хранится рукоделие. Он решил достать на память какую-нибудь Лорину поделку. Может, ее безделушку. Он приоткрыл крышку сундучка. Там лежала красивая тетрадка в сафьяновом переплете и тонкие пачки писем, перевязанные ленточкой. Лорины? — подумал Роджер. Конечно, это нехорошо, но я хочу о ней знать все! Она тоже в чем-то поступила нехорошо. Мы будем квиты.

Успокоив свою совесть таким образом, Роджер раскрыл тетрадь. Но, судя по дате, это был дневник не Лоры, а ее тети или даже матери.

«…Я спросила тогда Мэтью, есть ли у него девушка. Он ответил, что теперь есть. И посмотрел на меня так… Мне даже стало неловко. Он очень красивый. Закончил университет. У его родителей какое-то свое дело. Мэтт должен его продолжить, но он не хочет. Он мечтает путешествовать и изучать искусство. В университете он занимался Древним Римом. Его мечта — написать книгу об этом времени. Он говорит, что очень многое выдумано и обросло слухами и сплетнями. Например, Мессалина вовсе не была развратницей. А просто решила развестись с Клавдием и выйти замуж. Но так как она была царского рода, то ее муж автоматически тоже становился царем. И ее убили из-за политики, а потом уж распустили про нее всякие мерзкие слухи. Она была ничем не хуже других римских матрон. Я могу слушать Мэтью часами. К сожалению, я не так интеллектуальна, как он. Я хочу заниматься рекламой и пиаром. Это живая работа и дает деньги в отличие от античности, которой хочет заниматься Мэтт. Но там дают гранты. Мэтт сказал, что если он поедет в Рим, то возьмет меня с собой. Папа не отпустит. Мэтт хочет с ним познакомиться.

18 августа

Мэтт очень понравился папе. Они долго говорили о Юлии Цезаре и совершенно забыли о нас с сестрой. Летти хочет быть моей подружкой на свадьбе. Чушь какая-то, еще не было предложения. Мы только целовались… ну, не только. Мэтт сказал, что он очень осторожен и бэби не будет. Я его люблю очень сильно!

20 августа

Мэтт сделал мне предложение и подарил кольцо. Оно тонкое, но камень очень красивый. Я поругала его, что это очень дорогой подарок, а нам надо копить деньги. Я решила искать работу, когда у Мэтта определится его место. Пока работаю в кафе. Это папа сказал, что до свадьбы не надо искать работу серьезную. Может, Мэтью пригласят в университет на Восток или даже за границу. Я согласилась, хотя хотелось бы выглядеть в глазах его родителей более престижно. Мэтт почему-то не знакомит меня с ними — говорит, они в отъезде.

23 августа

Вчера ходили с Летти по магазинам — смотрели платье. Все наряды какие-то дурацкие. Но я расстроилась не из-за этого, а потому что меня все время мутило от запаха парфюмерии в моле. Так воняло. Словно бочку духов разлили по всем этажам. А Летти говорит, что ничем особенно не пахнет. Наверное, у нее гайморит или еще что-то с носом.

26 августа

Это не у Летти что-то с носом, а я осталась с носом. Я беременна. Мэтт расстроился. Но не из-за бэби, а потому что так не вовремя. Мне кажется, он не хочет знакомить меня со своими родными. Я спросила у него: это потому, что я работаю официанткой и не закончила университет? Но он же знает, что тогда умерла мама, а Летти хоть старше меня, но много болела и у нее слабое сердце. Она не может и учиться, и работать. Вообще-то мне оставалось каких-то два года.

И я всегда могу восстановиться. Летти закончит университет, а я вслед за ней. Теперь я уж точно не буду искать новую работу. Мэтт на мои слова ответил, что мы завтра же пойдем в Сити-холл и распишемся, а свадьбу сыграем потом. Но на мой вопрос он не ответил. Мне придется смириться с этим. Наверное, там какие-то сложности.

27 августа

Мы стали мужем и женой. Я была в красивом платье цвета слоновой кости, Мэтью — в светлом костюме. Папа тоже принарядился, а Летти надела прелестное открытое платье из бирюзового шелка. Со стороны Мэтью свидетелем был незнакомый мне молодой человек по имени Марио. Он очень молчаливый и немного странно держится. Словно они с Мэттом не друзья. Как бы сказать… Ну, будто Марио у него служит кем-то вроде секретаря или даже шофера. Кстати, Мэтт нанял такую красивую машину для нас, а Марио сам ее вел. Мы зашли в маленький, но очень уютный итальянский ресторанчик и погуляли на славу. Эта свадьба была такая спонтанная, что я даже не могла никого пригласить. Ведь надо было всех заранее приглашать. А я сама узнала о ней только вчера. Но все равно было хорошо. Потом Марио уехал отвозить машину, а Мэтт остался у нас ночевать. В первый раз.