но Пайн снова атаковала и нанесла сокрушительный правый хук, за которым последовал выпад ногой в шею. С проклятьями и стонами он упал на бок.

– Ну, давай, киска. Иди сюда, чтобы я могла с тобой покончить, – спокойно проговорила агент ФБР.

Он поднялся на ноги, схватил ящик и швырнул в нее. Этли уклонилась, но убийца сумел поднять нож, который уронил.

– Теперь мы узнаем, насколько ты хороша, сука…

Через секунду нож вылетел из его руки – Пайн нанесла новый боковой удар ногой в прыжке, а затем взяла его руку в болевой прием. Качнулась вперед, выворачивая ее под невозможным углом, и они вместе рухнули на пол. Пайн изо всех сил рванула на себя захваченную руку.

Мужчина закричал; кости сломались, сухожилия лопнули. Он ударил ее ногой, попав коленом в руку, и правый бок Этли пронзила боль; ударил во второй раз, и Пайн его отпустила. Оба вскочили на ноги. Она готовилась провести новую атаку, но поскользнулась и упала.

Убийца воспользовался моментом и побежал, придерживая сломанную руку и рыдая от боли. Через несколько секунд он исчез. Где-то вдалеке распахнулась и хлопнула вторая дверь.

– Ненавижу гребаных кошек! – прокричала она ему вслед.

Медленно поднялась на ноги, встряхнула правую руку, которая все еще болела после нанесенного хука до самого плеча. Потом повернулась к двери, отступила на пару шагов и с разбега ударила пяткой по дереву. Дверь поддалась, но не открылась.

Она немного постояла, а потом ударила коленом под замок. Тот не выдержал, и дверь с треском распахнулась. Пайн выглянула наружу и увидела слабо освещенные ступени шедшей вниз лестницы.

Несколько секунд Этли прислушивалась, пытаясь уловить шаги или дыхание; затем стала осторожно спускаться, добралась до площадки, повернула и продолжила спуск. Внизу остановилась перед дверью. Рядом с ней находилось окно, но оно было закрашено. С улицы доносился шум, мимо проезжали машины, кто-то разговаривал, мяукала кошка; потом снова шорох шин.

Пайн повернула ручку, и, к ее удивлению, дверь оказалась незапертой. Она сделала глубокий вдох, распахнула ее – и оказалась на темной улице. Шел довольно сильный дождь. Она нигде не видела прохожих, из чего сделала вывод, что наступила ночь, но оценить время ей не удалось.

Прежде чем она успела ступить на тротуар, мимо проехала машина. Пайн быстро спустилась по ступенькам.

Через мгновение ее залило ярким светом фар.

– Полиция Нью-Йорка. Встаньте на колени, руки за голову. Немедленно.

Пайн опустилась на тротуар, держа руки за головой.

– Не стреляйте! – крикнула она.

«А ночь становится все интереснее…»

Глава 29

Джон Пуллер сумел получить откидное место в военном транспортном самолете, летевшем на авиабазу Эндрюс. Оттуда его подвез знакомый агент из полиции военно-воздушных сил. Далее на метро Джон добрался до цели своего путешествия – Пентагона, который является самым большим офисным зданием в мире.

Оно находилось в процессе реконструкции, когда одно из пяти крыльев пострадало 11 сентября – в него врезался самолет «Американ эрлайнз», угнанный саудовскими террористами. Кроме пассажиров самолета погибли более ста человек, сидевших за своими письменными столами, шедших по коридору или беседовавших с коллегами. В том месте, куда пришелся удар, построили маленькую мемориальную часовню.

Впрочем, здание быстро восстановили, и теперь оно снова выглядело несокрушимым. «Иначе и быть не могло, – подумал Пуллер. – Ведь мир с каждой минутой становится все более непредсказуемым».

Он показал охране свои документы и сообщил, что вооружен, потом прошел по лабиринту коридоров без сопровождения, строго придерживаясь прекрасно известного ему маршрута. Общая длина коридоров Пентагона достигала почти восемнадцати миль, с Кольцами от А до Е и Коридорами от 1 до 10 на основном уровне. Можно было провести здесь всю свою карьеру и все равно заблудиться, хотя все знали, что путь между любыми двумя точками не занимает больше семи минут. Пуллер ни разу не испытывал затруднений, когда искал нужное место в Афганистане или Ираке, но здесь терялся не единожды. И каждый раз испытывал унижение, особенно когда пожилая женщина взяла его за руку и отвела в нужное место. Ситуация, почти обратная той, когда бойскаут помогает пожилому человеку перейти на противоположную сторону улицы.

Пуллер вошел в офис, где в просторном вестибюле висели флаги, говорившие о сверхвысокой должности человека, с которым ему предстояло встретиться. Заместитель председателя Объединенного комитета начальника штабов, второй по званию в армии США, получал четвертую звезду, когда занимал эту должность[13].

По закону он не мог быть из того же вида вооруженных сил, что и председатель. Сейчас же председателем был представитель военно-воздушных сил, и заместитель носил такую же форму, как и Пуллер, что и явилось одной из причин, по которым последний оказался здесь.

Младший офицер поприветствовал Джона и провел во внутренний офис, который соответствовал высокой должности хозяина. Одна из стен – «стена любви», как ее называют в армии; фотографии улыбающихся высоких персон, пожимающих руку нынешнему обитателю кабинета, которого звали Том Питтс – рост около пяти футов и одиннадцати дюймов; казалось, будто его фигура высечена из гранита, да и лицо тоже. Сила его рукопожатия ничуть не уступала рукопожатию Пуллера, бывшего на двадцать пять лет моложе. Четыре звезды уверенно лежали на плечах Питтса.

Он являлся одним из четырнадцати таких генералов во всей армии Соединенных Штатов. Боевой ветеран действительно заработал по праву все свои орденские ленточки.

– Недавно навещал твоего старика, – начал Питтс.

Пуллера немного удивили его слова, что отразилось на его лице, когда они уселись на одинаковые диваны, стоявшие рядом с письменным столом.

– Не знал, – ответил Джон.

– Я бы тебя предупредил, но это получилось под влиянием момента. Мы проезжали мимо госпиталя ветеранов… и мне просто захотелось повидать Боевого Джона Пуллера.

– Вам не требуется мое разрешение, сэр. Я уверен, что он был рад вас видеть.

– Твой отец забыл о том, как вести солдат в бой, больше, чем я когда-либо об этом узна`ю.

Пуллер опустил взгляд.

– Он многое забыл, сэр. Слишком многое.

Черты лица Питтса затуманились.

– Я неудачно выбрал слова, сожалею. Насколько я понимаю, его состояние уже не станет лучше?

– Да, сэр, если только не случится чудо.

Генерал медленно кивнул, и его лицо стало задумчивым и далеким. Затем он резко вернулся к настоящему, словно отдал кому-то честь.

– Но ты ведь пришел сюда не по этой причине. Что я могу для тебя сделать?

У Джона ушло две минуты, чтобы ввести Питтса в курс дела. По мере того как он говорил, лицо генерала становилось все мрачнее.

– Я не уверен, что когда-либо слышал нечто столь удивительное, – проговорил Питтс, когда Пуллер закончил. – Это непостижимо.

– У меня возникли те же мысли. Но с таким количеством препятствий, с которыми мне пришлось столкнуться, я решил, что вам как прежнему главе военной полиции будет полезно узнать, что происходит.

– А что говорит твое непосредственное начальство? – спросил