— Вы прекрасно выглядите, мадам!

Лалита залилась румянцем, услышав комплимент старой кормилицы, но вдруг, вспомнив о том, как вызывающе красива была Софи, она резко отпрянула от зеркала. Бессмысленно, думала бедная девушка, мечтать, что лорд Ротвин будет настолько восхищен ее красотой, насколько он был покорен дерзкой внешностью Софи, но… может быть… он по-прежнему будет добр к ней… из жалости.

Но что бы ни испытывал к ней ее господин, она, Лалита, была влюблена в него, как прежде, и она хотела видеть его как можно скорее, так что ей стоило большого труда сдержать себя и не скатиться вниз по лестнице, а спуститься важно, как подобает настоящей светской леди.

Лалита помнила о лорде Ротвине каждую минуту на протяжении последних недель, пока она была разлучена с ним, но когда она увидела его, у нее дух захватило оттого, каким красивым он ей показался.

Он ждал ее в гостиной, и пока Лалита с трепетом приближалась к супругу, она думала только о том, что она в жизни не видела такого привлекательного мужчину.

Вечерний костюм сидел на нем, как будто он в нем родился, а галстук был произведением искусства. Солнечный загар исчез, его светлость слегка похудел, но выглядел еще более привлекательным, чем раньше.

Лалита приближалась, не спуская с супруга глаз, и пока она думала, что бы ему сказать, лорд Ротвин воскликнул:

— Наконец-то я увидел, какого цвета у вас волосы! Лалита вопросительно взглянула на своего господина, а он продолжал:

— Трудно подобрать название этому цвету, но я бы определил его как свет луны, отраженный в водной глади.

Лалита была поражена и даже не покраснела. Но когда она наконец залилась румянцем, лорд Ротвин поднес ее пальцы к своим губам.

— Простите. Сперва мне следовало сказать, что я счастлив видеть вас.

— Вы поправились? — поинтересовалась Лалита.

— Врачи сказали, что я образцовый пациент. Лалита отважилась было спросить, почему он не позволял ей навещать себя, но супруг опередил ее:

— Отдых пошел вам на пользу. Именно этого я и хотел. Вы немного изменились и, мне кажется, даже слегка прибавили в весе.

— Я сильно поправилась, — улыбнулась Лалита. — На четыре фунта.

— Примите мои поздравления.

Так они и болтали о пустяках, и у Лалиты возникло странное ощущение, что, пока их губы складывались в пустые слова, их чувства и мысли были направлены совсем на другое. И ей стало трудно смотреть в глаза своему супругу. Но одновременно с этим Лалита вдруг ощутила беспричинную радость. Ей было трудно говорить, трудно дышать и невозможно избавиться от воспоминания о том, как голова лорда Ротвина покоилась на ее груди.

— Нам нужно обсудить массу вещей… — услышала она голос лорда Ротвина.

Однако как раз в это время объявили, что кушать подано.

Что они ели и пили в тот вечер, Лалита так и не смогла вспомнить никогда. Она помнила только свой восторг оттого, что может сидеть рядом с возлюбленным и слушать его голос и видеть его. Стол был украшен орхидеями; хорошо обученные лакеи приносили и уносили кушанья на серебряной посуде; Лалита не могла избавиться от ощущения, будто она попала в прекрасную сказку.

Неужели это она готовила сама себе еду и обедала за плохо отскобленным деревянным столом на кухне, потому что злая мачеха не позволяла ей садиться вместе со всеми за стол в гостиной?

После обеда лорд Ротвин сказал Лалите:

— Я так и думал, что драгоценности будут вам очень к лицу. Раньше они принадлежали моей маме. Она всегда говорила, что в ее молодые годы это были самые любимые ее украшения.

— Они действительно очень красивы, и очень мило с вашей стороны позволить мне надеть их.

— Это мой подарок вам, — спокойно и с достоинством произнес лорд Ротвин.

Лалита в изумлении подняла на него глаза, и он повторил:

— У меня есть для вас еще подарок.

— Но… вы не должны… вы… не можете… — Лалита не могла вымолвить ни слова.

— Мне бы хотелось отплатить вам добром за то, что вы заботились обо мне, когда я был ранен, — сказал лорд Ротвин. — Кроме того, я убежден, если бы вы не защитили меня от разбойников, раны мои были бы намного тяжелее, чем полученное мною легкое ранение.

От одного воспоминания о том, как разбойник собирался ударить ее супруга рукояткой тяжелого пистолета по голове, Лалиту передернуло. Лорд Ротвин заметил это и быстро сказал:

— Не будем омрачать вечер тяжелыми и неприятными воспоминаниями. Нам много о чем надо поговорить.

В ответ на это Лалита застенчиво сказала:

— Право, я не знаю… как благодарить вас… Но и у меня есть для вас подарок…

— У вас? Для меня? — изумился лорд Ротвин.

— Он не такой ценный, как ваш, но я надеюсь, вам будет приятно.

Лалита подошла к бюро, за которым она просидела всю прошедшую неделю, и достала из ящика лист бумаги.

— Мне удалось собрать по кусочкам стихи лорда Хадли. Неясными остались всего несколько слов, но они несущественны.

— Не согласитесь ли вы прочитать их для меня? — попросил хозяин дома.

Лалита заглянула в листок и речитативом произнесла:

Зов сердца — это зов любви,

Клянусь я Небесами,

И если сердце твое стучит в такт моему,

Любовь искренна и правдива.

Закончив чтение, Лалита взглянула на лорда Ротвина, ища его одобрения.

— Вы прекрасно восстановили стихи, а лорд Хадли описал свои чувства весьма изысканно.

— Конечно, он не Шекспир, но, я думаю, даме его сердца было весьма приятно получить стихотворное любовное послание.

— Вы полагаете, ее сердце все-таки откликнулось на зов его сердца?

Голос лорда Ротвина звучал глухо, и Лалите показалось, что вопрос его носит очень личный характер.

Девушка так и не нашлась, что ответить, и лорд Ротвин сказал:

— Позвольте мне преподнести вам еще один подарок в обмен на замечательные скетчи, которые вы мне прислали.

— Я надеялась, что они развлекут вас.

— Так оно и случилось, — ответил лорд Ротвин. — А мой подарок, если не развлечет вас, то, надеюсь, будет вам приятен.

С этими словами лорд Ротвин взял с соседнего столика изящный сверток и передал его Лалите. Развязав ленточку, которой он был перевязан, Лалита обнаружила внутри три карандашных рисунка. Пока она разглядывала первый, глаза ее медленно расширялись от удивления.

— Это рисунок Микеланджело, — подтвердил хозяин дома. — Он называется « Юность бегущая».

— Как красиво! Невероятно красиво! — благоговейно-восхищенным тоном произнесла Лалита.