20 июня 1934 года.

Жара стоит ужасная, но нам некогда даже окунутся в Днепре, хотя он совсем недалеко. Работаем от восхода до заката. Не все выдерживают такой напряженной работы. Некоторые уже начинают ворчать, когда говоришь, что надо сегодня остаться после работы, что бы закончить ревизию или сборку выпрямителя. Кричат – это сейчас не царские времена, когда угнетали рабочих, а сейчас уже живем в свободной стране, где права рабочих защищены. Да, еще сознание некоторых наших людей поражено мещанством, не понимают, что одно дело работать на царя-батюшку, а другое – на первое в мире социалистическое государство.

Закончили монтаж и проверку ртутного выпрямителя, а теперь будем ставить его под напряжение. Формовка начинается с откачки вакуумным насосом газа и воздуха с корпуса выпрямителя. Затем при помощи водяного реостата подают пониженное напряжение на выпрямитель. Происходит постепенное нагревание пространства между катодом, заполненным жидкой ртутью и графитовым анодом, вакуумный насос постоянно откачивает образовавшийся газ. Кроме того следует следить за тем, что бы корпус не нагревался выше 40 градусов, ибо только корпус перегревается, то происходит пробой вентиля, то есть режим короткого замыкания. Этот режим постоянно возникает у нас, ибо мы не успеваем выдерживать все параметры в норме. Вследствие этого мы записываем постоянно приборов: вакуумметра, амперметра, вольтметра, ваттметра, температура охлаждающей воды. Делаем анализ, почему произошел сбой, и снова начинаем всё сначала.

25 июня 1934 года.

В результате частых коротких замыканий, у нас повредились проходные изоляторы, и мы снова разбираем выпрямитель, меняем изоляторы, чистим графитовые аноды, сливаем ртуть, чистим внутри все чистым спиртом, заливаем очищенной ртутью, подключаем к понижающим трансформаторам, и снова происходит формовка выпрямителей.

Очень сложная аппаратура, и если б не специалисты из завода Электросила, то мы б ничего не смогли бы сделать. Они работают тоже очень напряженно, порой сутками не покидают машинное помещение.

После того, как мы заменили изоляторы, и сделали ревизию выпрямителя, формовка прошла довольно-таки гладко, мы плавно выходили на заданный режим. Вот что означает, что надо придерживаться идеальной чистоты, когда происходят короткие замыкания, то гарь оседает на стенки выпрямителя, и необходимо делать очередную ревизию выпрямителя – процесс очень длительный и затяжной.

2 июля 1934 года.

Выпрямитель работает хорошо, мы научились безошибочно проводить формировку выпрямителей. Вывели закономерность – зависимость тока выпрямителя от давления внутри выпрямителя и температуры охлаждающей воды. Можно начать включение выпрямителя на проектное напряжение, что бы проверить его в работе. К сожалению, это невозможно, так как еще не произведен монтаж высоковольтной линии 35 киловольт от Днепрогеса до нашей тяговой подстанции, и скоро не обещают монтажники сделать эту воздушную линию.

В связи с этим специалисты из ленинградского завода Электросила уезжают от нас, ибо их ждут на Урале, а нам они предлагают монтировать второй выпрямитель на этой же подстанции, поскольку опыт монтажа мы уже имеем. Причем, меня назначают руководителем группы. Конечно, мне приятно такое высокое доверие, но вместе с тем и огромная ответственность, ибо навыки я получил не такие уж и большие, а тем более мы не знаем, как поведет себя выпрямитель при подаче повышенного постоянного напряжения 3300 вольт.

Нам прислали в группу еще студентов окончивших Днепропетровский транспортный институт, к сожалению, ртутные выпрямители они видели только на картинке. Будем обучать их, и сами обучатся. Сложно это, думать за других. Раньше я отвечал только за себя, а сейчас отвечаю за других людей, организовываю их работу. А люди-то совсем разные. Каждый вечер я должен приходить к начальнику участка, и докладывать о проделанной работе. Между прочим, у нас изменился и командный состав, после того, как с инспекторской поездкой приезжал чиновник из Москвы.

10 июля 1934 года.

У нас чрезвычайное происшествие. Прихожу как всегда пораньше на работу, а дежурный мой благополучно спит, в машинном отделении полно дыма. Я бужу дежурного, и никак не могу привести его до памяти, ибо он пьяный. Я даже перепугался, думал, что он задохнулся от гари, но он открыл на меня свои туманные глаза, что-то невнятное пролепетал, и снова отрубался. Тогда я побежал в мастерскую, набрал ведро воды, и вылил на спящего. Это его моментально отрезвило. Я не стал ничего его расспрашивать, а стал совместно с ним искать причину задымлении, когда же нашел её, то пришел в ужас, ибо от короткого замыкания выгорела обмотка понижающего трансформатора. Теперь мне стало всё понятно. Мы уже стали оставлять работать ртутные выпрямители вхолостую на ночь, а дежурный должен был через каждый час записывать показания приборов, и следить, что бы не возникало аварийных ситуаций. Дежурный же, это был Николай Сидорук, выпил спирту, который у нас применялся для чистки аппаратуры, и уснул. В это время температура охлаждающей воды поднялась выше 40 градусов, и произошло короткое замыкание, от чего и сгорела обмотка трансформатора. Я был в ужасе, ибо трансформатор был у нас в большом дефиците.

Без трансформатора мы не могли формировать другие выпрямители, то есть останавливалась вся наша работа. Я не знал, что мне делать. Идти доложить об этом начальнику, а дежурного отдать под суд за халатность, ибо испорчено государственное имущество на тысячи рублей, или попытаться самому что-либо исправить. Передо мной сидел дежурный, у которого хмель моментально испарилась, когда он понял свою халатность, и что ему за это будет. Он умолял меня никому не докладывать о случившемся, обещал всё исправить. Я представлял, что ему предстоит пережить в тюрьме, ибо самому пришлось хлебнуть того горя. Но что я мог тут сделать? Если я не донесу на него, то это сделает кто-то другой, и тогда вместе с ним пойду и я в тюрьму. Если даже скрою этот случай, то где возьму я новый трансформатор? Голова пухла у меня от нахлынувших проблем. Не знаю, сколько я сидел в таком состоянии, но потом понял, что надо что-то решать, ибо скоро придут рабочие, и они увидят непорядок. Я встал и сказал Николаю:

– Пошли.

–Куда? – испугался он.

– Надо что-то делать.

Я повел его в мастерскую, дал ему ведро с побелкой, и сказал, что бы он сейчас же начал белить машинный зал, что бы не было видно закопченных стен. Сам же я встретил всех своих рабочих, сказал им, что в машзале производится покрытие стен химическим составом против паров ртути, поэтому туда заходить нельзя. Потом я отправил их работать на открытую часть, а сам поехал к Михаилу Ивановичу. Хорошо, что я его застал в управлении,