Эти примеры показывают, что Павел устремлял свои молитвы, хвалы и благословения только к Богу, и никогда – ко Христу. Иисус для него – посредник, через которого человек приступает к Богу, а не адресат молитв. Эти цитаты дают практическое и даже экспериментальное доказательство того, что Павел отводил разные роли Отцу и Сыну. В отличие от более поздних богословов, он не считал Сына соравным Отцу.

И последний штрих – послания, приписываемые Павлу. Они почти отождествляют Бога и Христа, но даже в них нет молитвы непосредственно ко Христу. На традиционный Павлов и иудейский манер они адресуют молитвы и хвалы Богу Отцу.

...

...

В сравнении с харизматико-эсхатологической религией Иисуса и харизматико-эсхатологическим мессианским учением первоначальной иудеохристианской церкви Павлово христианство принесло много нового. Неудивительно, что о Павле часто говорят как о подлинном основателе религии, сосредоточенной на Иисусе. Причем делают это не только специалисты по Новому Завету вроде Герда Людемана, ниспровергатели авторитетов,4 но и респектабельный «Оксфордский словарь христианской церкви». Последний утверждает: «Многие считают Павла творцом доктринальной и церковной системы, которая предполагается в его посланиях».5

Выступая как особый посланник Божий, Иисус убеждал своих палестинских иудейских учеников покаяться и приготовиться к входу в Царство Небесное. Он возглавлял эсхатологическое движение, которое пыталось поглотить все палестинское иудейское общество. Иудеохристианская церковь апостолов Иисуса продолжала проповедь грядущего Царства, считая, что начало ему положит распятый и воскресший Мессия Иисус. Во всем этом было сильное иудейское влияние, хотя еще до Павла в какой-то степени принимали языческих прозелитов и сочувствующих.

С Павлом, который называл себя апостолом, и которого с разной степенью готовности считали апостолом другие руководители церкви, ситуация существенно изменилась. Хотя посланник к язычникам выказывал интерес и к иудеям из греческой диаспоры, их обычное нежелание принять его учение все больше толкало Павла обращаться к язычникам. Павлово христианство сосредоточилось на проповеди распятого и воскресшего Христа более широкому человеческому сообществу. В то же время Павел сделал новые шаги в осмыслении смерти и воскресения Сына Божьего, а также искупления за грехи и всеобщего спасения.

Менялись и внешние формы христианства. Менее структурированные группы уступили место церквам с иерархией должностей и четкой структурой управления.

Менялся статус Христа. Он мыслился уже не как пророческий Мессия, а как торжествующий небесный Сын Божий, чей день славы настанет в ближайшем будущем. Павлов Христос стал Владыкой мира, хотя и находился несколько ниже Отца. И все же последняя стадия новозаветного доктринального развития была достигнута лишь в Иоанновой христологии.

Иоанново христианство, то есть религия, отраженная в Четвертом Евангелии и посланиях, приписываемых Иоанну, далеко ушло от религии первоначальной харизматической церкви. Его доктринальный вклад столь же велик, сколь и вклад Павла, но носит несколько иной характер. Если Павловы тексты содержат глубокие размышления автора над значением Иисуса и правила поведения языкохристианских общин, Четвертое Евангелие есть богословское повествование, в котором Иисус пространно говорит о сверхъестественных отношениях между собой и вечным Божеством. Иисус Четвертого Евангелия – совсем иной, чем у синоптиков. Об обрядах напрямую не сказано, а религиозная деятельность учеников ограничена укреплением веры во Христа и братской любви между собой.

Иоаннов Иисус произносит пространные монологи, в которых говорит о самом себе. В отличие от синоптического материала, они созданы самим евангелистом. (Сам он сказал бы, что эти речи внушил ему Дух Святой.) Вообще Иоанново Евангелие пронизано христологической тематикой, которая особенно сильно сконцентрирована в Прологе (Ин 1:1–18), чей характер и происхождение мы обсудим далее. Первое послание Иоанна дает дополнительную информацию, но два других послания Иоанна малосущественны.

Собственно говоря, так называемое Первое послание Иоанна – текст анонимный, а принятое название основано на предании. В Послании подчеркивается, что Иисус есть обетованный Христос и божественное Слово, чье земное проявление в человеческом теле отрицается какими-то еретиками. Два минипослания, вошедшие в канон как Второе и Третье послания Иоанна, написаны неким анонимным «старцем» (пресвитером). Интересно, что в Третьем послании упоминается нескольких человек, неизвестных нам по другим текстам: это Гай (адресат), Деметрий («почтальон», доставивший Послание и хвалимый автором) и Диотреф (общинный лидер, который не признает авторитет старца). Судя по всему, любовь, мир и гармония не всегда торжествовали в Иоанновых общинах. Ересь, отрицающая реальность воплощения Слова/Логоса, существовала уже на этом раннем этапе.

Последнее произведение Иоаннова корпуса, Апокалипсис (Откровение), приписывается визионеру по имени Иоанн, который жил в изгнании на эгейском острове Патмос. Оттуда он послал письма семи церквам в великих городах римской провинции Азия. Долгое время церковные лидеры колебались в вопросе о каноничности и авторстве этого текста, но к IV веку он вошел в Новый Завет, а визионера Иоанна стали отождествлять с апостолом Иоанном. Действительно, между Четвертым Евангелием и Апокалипсисом есть точки пересечения: например, в Апокалипсисе, как и в Прологе, Иисус назван «Словом Божиим» (Откр 19:13); именуется он и «Агнцем» (образ, знакомый нам по Евангелию). Тем не менее язык этих текстов очень разный, и они явно написаны разными авторами. Новозаветный Апокалипсис, в отличие от Четвертого Евангелия, представляет собой типичный иудейский Апокалипсис, в котором воитель Христос, одетый в воинские одежды, запачканные кровью, истребляет врагов Божьих, а затем преображается в небесного жениха. Автор видит его сходящим с небес вместе с небесным Иерусалимом для брачной вечери со своей невестой, Церковью.