Планету, — усмехнулся Яр. — А мне не хотелось бы покидать без разъяснений. Я крайне любопытен от природы. Что за эксперимент, в результате которого горят города и гибнут люди?

Тот сказал очень сухо:

— В процессе эксперимента иногда горят целые звездные системы.

— Ого, у вас масштабы.

— Да, — с еле заметным самодовольством отозвался Тот.

— Тем более любопытно. В чем суть такой обширной деятельности? И цель?

— Цель… Хорошо. — В шелестящем голосе опять скользнуло самодовольство. — Конечная цель — создание мыслящей галактики.

«Псих? — подумал Яр. — Или правду говорит?» (А Игнатика все не было.)

— Вы можете не верить, — сказал Тот. — Но это правда.

— Допустим… А зачем вам это? Мыслящая галактика…

Тот растерянно, как-то очень по-человечески мигнул.

— Я не понимаю…

— И я не понимаю, — сдерживая злость, сказал Яр.

— Но мыслящая, осознавшая себя галактика — это… высшее достижение… венец прогресса… Извините, но я же предупреждал, что вам трудно будет осознать.

Яр пожал плечами.

— Я осознал. Я даже догадываюсь, что мыслить она должна исключительно по-вашему… Но не вижу смысла. По-моему, каждый человек — сам по себе галактика. Целая вселенная, если хотите. Целый мир чувств, идей… Впрочем, это общеизвестно. Так зачем же убивать столько галактик ради одной?

Тот вздохнул и терпеливо сказал:

— Ярослав Игоревич, это все красивые слова.

— Отнюдь… Вы что же, полагаете, чем больше линейные масштабы мыслящей материи, тем она совершеннее? — возразил Яр. И подумал: «Игнатик… Да он один стоит десяти галактик. Недаром же своей выдумкой пробил пространство… Черт возьми, но где же он?»

Гладколицый Тот, Судя по всему, угадал мысли Яра. Или прочитал?

Он проговорил с досадой и довольно искренне:

— Кто же знал, что у мальчишки такие способности? Он шутя делает то, что нам удается после колоссальных усилий. Да и не всегда удается к тому же…

— Просто он очень верит в сказки, — сдержанно сказал Яр. — Галактика сказок… А вы пришли, сожгли его город, убили его друзей. Могли убить и самого… В давние времена это называлось четко — фашизм.

— Не слыхал, — сказал Тот.

— Это не меняет сути.

— Но вы и сам не такой уж гуманист, — заметил Тот. — Зачем-то же носите пистолет.

— Чтобы защищать «галактики», — не растерялся Яр. — От всяких экспериментаторов… Кстати, любопытно узнать: кто вы такие? Жители Планеты или принесло вас откуда-то?

— Простите, Ярослав Игоревич, но про это я в самом деле не могу…

— И не надо, — устало сказал Яр. — Как-нибудь докопаюсь. В конце концов, ничего оригинального в вас нет. Еще в древние эпохи всякая нечисть прикрывалась словами о прогрессе.

Тот натянуто улыбнулся:

— В древние эпохи… Какой вы все-таки ребенок! Видимо, поэтому и нашли общий язык с теми четырьмя.

«Ах ты гад!» — тоскливо подумал Яр. Но спросил вежливо:

— Кстати, чем мы вам помешали? И почему вы как чумы боитесь числа «пять»?

— Но, Ярослав Игоревич…

— Что? Не уполномочены отвечать?

— Хорошо, я объясню. Население многих планет не может понять сути эксперимента, сознание гуманоидов цепляется за привычный образ жизни. Люди начинают мешать нам. Чаще всего это не страшно. Однако опыт показал, что иногда в обществе создаются молекулы активного сопротивления. На данной планете — честное слово, не знаю почему, — это, как правило, группы из пяти человек. Закон природы какой-то… Конечно, и они почти не страшны. Но если в такой пятерке один умеет связывать разные пространства, а другой — разведчик космоса… Видите, я с вами откровенен.

— Весьма, — сказал Яр. — Но чего вы боитесь теперь? Нас не пятеро, нас осталось только двое.

Тот растерянно мигнул.

— Ну… все равно. Присутствие человека из другого мира… В конце концов, это незаконно. Что вам здесь надо? Мы же не лезем в ваше пространство.

— Вы пробовали, — уверенно сказал Яр. — Не получилось.

— Да, — согласился Тот. — Но теперь уже не пробуем. И вы тоже оставьте нас.

— Хорошо, — сказал Яр. Неожиданно для себя. И без уверенности, что говорит правду. — Я уйду. Только вместе с мальчиком.

— Это невозможно, — быстро ответил Тот.

— Почему?

— Это сложный вопрос…

— Вы уже заметили, что я люблю ясные ответы.

— Отвечаю ясно. Вы вдвоем представляете ось, которая соединяет разные пространства. Нам ни к чему такая связь. Мальчик в любое время может вернуться и привести с собой кого угодно.

— А вы боитесь…

— А мы не хотим осложнений… Да и зачем мальчику уходить с вами? Что он будет делать в вашем благоустроенном мире?

«Это вопрос», — подумал Яр.

— Он и не согласится. У него есть причины, чтобы не покидать Планету, — сказал Тот.

«Возможно», — подумал Яр. И вздохнул:

— Тогда мы с вами не договоримся.

— О чем?

— О господи! О моем уходе.

— Но вы обещали!

— Я? Когда?

Тот задумчиво покачал трубу отопления. С нее посыпалась ржавчина. Тот заговорил жестко — в голосе не шелест песка, а хруст щебенки:

— Вы ставите нас перед необходимостью принять жесткие меры.

— Вы сумели напугать мальчика. Меня испугать труднее.

— Я не пугаю, а информирую, — с грустной ноткой сообщил Тот.

— Кстати, о мерах… Зачем вы так возитесь со мной? Что такое еще один человек при ваших-то масштабах? Почему вам попросту не прихлопнуть меня?

— А зачем… лишние жертвы…

— Я заметил, Тот, что врете вы неумело, вас слишком примитивно запрограммировали, — пренебрежительно сказал Яр. — Говорите уж прямо.

— Говорю прямо. Мы не можем. Вы человек из другого пространства. Программа эксперимента не позволяет…

— Кислое у вас положение, — усмехнулся Яр.

— Но мы можем другое, — опять с вкрадчивым шелестом сказал Тот. — В случае необходимости мы можем убрать мальчика или одного из трех его друзей.

— Из трех?! — метнулся Яр. — Значит, они живы?!

Тот замигал, как провинившийся первоклассник.

— Я… не знаю. Я имел в виду тот случай, если они спаслись… Такую вероятность нельзя исключить до конца.

«Почему же ты, идиот, сам не подумал об этом? — сказал себе Яр отчаянно и радостно. — А Игнатик думал! Недаром он так расцвел, когда увидел пятилистник…»

— Если кого-то из