От крайностей отказались. Курили одурманивающую траву, глотали «колеса». В группе был строгий запрет на иглу, героин. Члены кружка не стремились к бездумному удовольствию, они имели цель: расширить горизонты творчества. Однако невинные, казалось бы, опыты подталкивали к трагедии.

Искатели ходили по краю пропасти, а иные срывались в бездну. И те, упавшие, исчезали из поля зрения, даже их имена переставали упоминаться. Остальным казалось, что пропали слабаки, а их самих беда обойдет стороной. Глеб Четвергов балансировал на тонкой грани между экспериментаторами и наркоманами. Положение было особенно опасным, так как поиски другой реальности были его единственным занятием. Другие участники кружка имели хоть какие-то обязанности, большинство учились в университетах, а иные уже работали. У всех были грандиозные планы и амбиции. Нет, посты и должности не привлекали их, они мечтали о шедеврах. Будущие светила архитектуры создавали немыслимые проекты, живописцы писали «кислотные» картины, музыканты экспериментировали с диссонансами. Глеб ничего конкретного не создавал, он только высказывал критические замечания. Впрочем, к ним прислушивались. И лишь один человек связывал Глеба с миром повседневности – его сестра Валерия. Надоедала напоминанием об обязанностях в доме, нагружала мелкими поручениями, требовала отчета, где и с кем он проводит время. Валерия контролировала его жизнь, насколько можно контролировать жизнь молодого мужчины. И Глебу приходилось мириться, потому что и кормила его тоже сестра.

* * *

Валерия Алексеевна Четвергова была старше брата почти на два десятка лет: ей уже перевалило за пятьдесят. Однако возраст ее не тревожил. В отличие от большинства женщин Валерия Алексеевна с годами обретала уверенность и вкус к жизни. Она родилась в сорок втором году, в блокадном Ленинграде, и суровые голодные зимы сделали ее инвалидом: девочка потеряла возможность передвигаться. Пораженный палочкой Коха позвоночник изогнулся, как лоза, превратив Валерию в маленького уродца. Мать, как могла, выхаживала дочку. Отец был на фронте. После войны Лера несколько лет пролежала в детской больнице, распятая на доске, но так и осталась ростом с третьеклассницу. Правда, горб ее стал почти незаметен, а туберкулезный процесс удалось приостановить. В больнице Лера окончила школу, там же начала писать стихи.

Несмотря на физические недостатки – деформированное туловище, большую голову и длинные, почти до колен руки, – Лера была активна и жизнерадостна. Это поражало людей, далеких от мира инвалидов: обычно ее начинали жалеть. Но Валерия в жалости не нуждалась. Она была состоявшейся, полноценной личностью уже в шестнадцать лет, когда покинула больницу. Трудности жизни не согнули, а закалили ее. Стихи, рожденные в горестных стенах больничной палаты, были светлы и оптимистичны. В них просвечивали недетская мудрость и замечательная способность ценить подарки, которые преподносит жизнь. Она радовалась, что отец вернулся с войны живым и невредимым. Радовалась возможности ходить по земле, ведь иные ее друзья по больнице так и не смогли встать на ноги. Радовалась солнцу и радовалась дождю.

Родители потратили много сил на лечение и воспитание больной дочери, но со временем назрел вопрос: что станет с Валерией без их поддержки? Спохватились они поздно и уже в зрелом возрасте решили завести второго ребенка. Так на свет появился Глеб. Поздние роды вконец доконали мать, здоровье которой было подорвано блокадными испытаниями. Глеб запомнил ее всегда больной, худой и изможденной. Глава стоически переносил трудности, но в конце концов и он не выдержал. Глебу было пять лет, когда отца срубил ранний инфаркт. Вскоре умерла и мать. Сестра заменила мальчику родителей. Глеб, чье предназначение было опекать больную сестру, сам стал ее подопечным. Валерия обладала душевной чуткостью, свойственной людям, преодолевшим свою немощь. В то же время была целеустремленна и не давала себе поблажек. Она пробивалась исключительно трудолюбием и талантом. Когда на попечении у Валерии Алексеевны оказался несовершеннолетний брат, она уже работала научным сотрудником в научной библиотеке. К сожалению, работа с читателями была ей недоступна по чисто технической причине: даже встав на цыпочки, Валерия Алексеевна не могла заглянуть через барьер, отделявший библиотечные полки от читального зала. А ее так тянуло к людям!

У Валерии имелась и личная жизнь: как романтические увлечения, так и серьезные связи. И хотя создать прочный брак ей не удалось, интимные отношения с мужчинами длились годами. Некоторые партнеры скрытые женские достоинства ценили выше, чем внешность. А Валерия была пылкой любовницей. И она сама решала, позволить мужчине находиться рядом или прекратить затянувшуюся связь. Ни разу ей не довелось оказаться брошенной. Последним, кому она отказала от дома, был много лет навещавший ее редактор: она устала от его привычных жалоб на жену. И сейчас все ее интересы сосредоточились на общественной и литературной жизни.

Были у Валерии и подруги, в том числе близкие, еще с детской больницы. Не все были так удачливы в любви, как Валерия, и Глеб, едва начав бриться, невольно стал объектом пристального женского внимания. В семнадцать лет он получил аттестат зрелости, но еще раньше потерял невинность. И произошло это у Глеба не так, как у большинства ровесников. Другие парни сами охотились за девушками: мальчишечьи победы были сродни охотничьим трофеям. Глеб же сам оказался лакомой добычей. Такое положение со хранилось и позднее: редкие попытки проявить инициативу оканчивались крахом. Смирившись, Глеб соглашался на то, что само плыло ему в руки. Завоевывать женщин он так и не научился. Или ему еще не встретилась та, за которую стоило бороться?

Работа в безлюдных фондах не устраивала Валерию. Жажда общения толкала ее к людям. Она выступала на литературных вечерах, принимала активное участие в жизни писательского объединения Постепенно Валерия Четвергова заняла видное место на поэтическом олимпе. И однажды, решив объединить профессиональные и творческие интересы, она устроилась литконсультантом в редакцию художественного журнала. С началом перестройки многие журналы стали хиреть и закрываться, но Валерия Алексеевна не растерялась: организовала литературный альманах, финансируемый самими авторами. Она щедро критиковала их стихи и скупо хвалила. Зато строки, прошедшие через сито ее критики, были безупречны. Скромное вознаграждение обеспечивало сносное существование, причем не только ей, но и непутевому брату. А вскоре намечался крупный гонорар: столичное издательство включило ее стихи в антологию поэтов-шестидесятников. Валерия уже прикидывала, как лучше потратить деньги: то ли отремонтировать квартиру, то ли купить заграничный тур. Одним словом, все складывалось в ее карьере удачно, лишь брат беспокоил, особенно в последнее время. Валерии не нравилась его компания.

Глеб редко приглашал приятелей к себе. Вмешательство Валерии в их заоблачные споры, принюхивание к дыму от сигарет – не марихуана ли? – не нравилось юным философам. Почти все они были моложе Глеба, кто на пять лет, а кто и на все десять. Однако Глеб ощущал себя их ровесником.

В тот день Валерии в доме не было, она уехала на несколько дней в столицу по издательским делам. А накануне в компании образовался повод для празднования. Картина одного из них получила диплом на престижной выставке, и там же известный коллекционер купил ее за приличные деньги – редкостная удача. Но дело было даже не в деньгах. Это была победа – победа духа над материей. И каждый член кружка чувствовал себя причастным. В их среде не было места зависти. Каждый знал, что он тоже может создать шедевр, надо только захотеть. Событие решили отметить у Глеба. Настроение в компании было приподнятым. Вечер начался привычно: кто-то курил травку, кто-то потягивал пиво. И тут лауреат выставки раскололся, что писал картину под кайфом. Ему не поверили. Знали не понаслышке, что все «наркотические» шедевры выглядят скучными, неумелыми поделками.