удивляться, если Васятка – это маленький ктулху. Карманный вариант. Или бес какой-нибудь.

– Это как раз псих. – Лена ненадолго отодвинулась от своего наблюдательного пункта и повернулась к Ане. Глаза ее странно блестели в полумраке, словно отражали свечи, что горели в церкви. – То есть он не псих совсем. У него просто с головой плохо, дурачок он. И мне вот совсем не нравится, что с ним Аркадий Викторович разговаривает.

– Ничего не понимаю. – Аня заговорила нормально, не шепотом. – Почему мы сюда сбежали? Ну болтает он с каким-то дурачком, и что?

– Не знаю. – Лена снова прильнула к двери, выглядывая физрука и его собеседника. – Я беспокоюсь. Вдруг Аркадий Викторович решит его использовать при своих… м-м… манипуляциях с реальностью?

– А сюда мы зачем забежали? – не отставала Аня.

– Ну сама посуди, если он всерьез верит в то, что делает, он должен избегать церкви, – пояснила Лена, по-видимому сама в это твердо верившая. – Значит, даже если засек нас, сюда не пойдет. А так мы свидетели, доходит?

Аня прекрасно понимала. Она уже была свидетелем, и ей это страшно не понравилось.

– Васятка и правда хорошо подходит, – продолжила объяснять Лена. – Ну для эффективности тех самых манипуляций. Его же даже не потеряет никто. Да, он почти все время живет в больнице, но он уходит, когда хочет, и иногда уезжает на автобусе в Сланы, где у него то ли мать живет, то ли сестра. Неделями пропадает, потом возвращается. Ездит, кстати, только если на автобусе шофером Санек. На это у него ума хватает. И только.

Лена не хотела произносить слова «вызов демона» и «жертва» в церкви, так что Ане оставалось лишь гадать, правильно ли она подумала, о чем идет речь. Она в этом довольно сильно сомневалась, потому как одно дело сходить с ума и чертить какие-то знаки, найденные в интернете, и совсем другое – убить человека. Не просто так, по пьяни, защищаясь или ради денег. А ради призрачного шанса, что у тебя все будет иначе и обязательно получится, ты ведь совсем не такой, как все.

Аркадий Викторович выглядел категорически как все и на человека, способного принести в жертву другого человека, не походил.

– Смотри, смотри, – вдруг быстро прошептала Лена. – Он его куда-то повел! Сейчас будут мимо церкви проходить!

Она спряталась за дверью, почти втиснув Аню в стену и не замечая, что топчется у нее на ноге. Впрочем, та решила промолчать, потому что привлечь внимание физрука ей сейчас хотелось и того меньше. Сквозь щель в дверном проеме она рассмотрела наконец спутника физрука. Васятка оказался невысоким мужчиной с легкой пухлостью, какая обычно бывает только у маленьких детей, с гладко выбритым лицом и жидкими светло-русыми волосами до плеч. Если бы не его чуть приоткрытый рот и робкая походка человека, который не всегда уверен, что следующий его шаг будет сделан на твердую поверхность, Аня даже не заподозрила бы в нем дурачка.

– И что теперь? – нарушила она молчание. Лучше было слушать собственный голос, чем тяжелое дыхание Лены. – Мы за ними пойдем?

И скрестила пальцы на удачу, потому как идти за двумя психами ей совсем даже не улыбалось.

– Ты сбрендила, что ли? – Лена нервно засмеялась. – Тебе мало было того раза, когда мы за ним проследили? Мне лично совсем нет. Кто-то, может, любит такие приключения, но я уже по горло сыта. Я хочу просто закончить десятый класс, потом одиннадцатый и уехать поступать. И поступить, да. Вот это для меня приключения.

– Да я тоже не хотела, – промямлила Аня, чувствуя себя теперь глупо. Но ее язык словно пытался перекрыть одну глупость второй, иначе как можно было объяснить то, что она вдруг ляпнула: – А я про поступление пока не думаю. Мне Витька нравится.

Наверное, если бы она объяснила, что думать о поступлении будет, когда поймет, будут ли у них отношения с Витей, звучало бы не так странно. Но тогда пришлось бы объяснять, что отношения на расстоянии не работают и поступать надо в один город, а это было очень личным. И Аня побоялась запутать все еще больше и замолчала.

Лена долго молча смотрела на нее своими блестящими глазами и наконец выдохнула:

– Мне он тоже все еще нравится. Но я мешать не буду. У меня… у меня другой есть.

Она отвернулась и снова уставилась на дорогу за церковью, хотя физрук и Васятка уже скрылись с глаз.

Аня почувствовала себя еще более неловко. Разумеется, она помнила, что Лена встречалась с Витей, и про Наташу тоже знала, даже видела ее однажды в автобусе, когда та неожиданно рано возвращалась с занятий в поселок. Но то, что Лене до сих пор он нравился, было для нее новостью. Как-то так выходило, что Лена умудрялась узнать о ней те вещи, что она тщательно и успешно скрывала от всех окружающих, тогда как сама Аня почти ничего о ней не знала.

– Ладно, – снова заговорила Лена. – Сколько можно тут торчать. Я в магазин так опоздаю, опять нормальный хлеб разберут. Ты со мной?

– Я домой, наверное… – Аня отвела взгляд, чувствуя, что еще пара неуклюжих глупых фраз – и с Леной будет не помириться. Иногда бывают такие дни, когда лучше просто пойти и лечь спать.

– Это да, у меня так тоже бывает, – кивнула Лена. Похоже, последнюю мысль Аня произнесла вслух. – Ладно, завтра увидимся, ага?

– Ага, – с облегчением согласилась Аня и быстро зашагала в сторону дома.

Виктор нашел ее вечером перед телевизором, бездумно смотрящей какой-то развлекательный канал.

– Как думаешь, в наше время еще бывают жертвоприношения? – спросила она, когда Виктор выложил принесенные из столовой закрытые пластиковые тарелки с пловом.

Виктор задумался. Что Ане нравилось в этом чужом человеке, с которым судьба свела ее так надолго, – это его основательность. Он никогда не отвечал первое, что пришло в голову. И никогда не отмалчивался, даже если вопрос был чисто риторическим и вовсе не требовал ответа.

– Смотря где, – наконец ответил он, садясь рядом и открывая вторую тарелку. – В Африке или еще где-то в дремучих лесах по-любому есть. Чего им не быть-то. Диким людям надо во что-то верить, почему бы не в убийства.

– Нет, я про другое. – Аня вздохнула и стала пластиковой вилкой выбирать крупные куски прозрачно-желтоватого лука. – Где-то поближе, тут, на Урале.

– Ну… – Виктор снова наморщил лоб, не переставая меж тем кидать в рот и оранжевый рис, и темные куски мяса с налипшей на них морковью. – Баранов режут по какой-то религии, я не очень в теме, знаешь.