– Но почему? – поразился он.

– Потому что я была всемирно известная манекенщица. И думала, что ты любишь меня за это. Неужели ты не был бы разочарован, узнав, что я мечтаю быть домохозяйкой?

– Дорогая, – нежно произнес Чарли, – люди меняются. Это естественно. Иначе никто бы не остепенился, не вышел бы замуж, не женился бы. Никто бы не заводил детей. – Он вздохнул. – Надо нам было сразу же обсудить все, а мы начали ссориться. И это моя вина.

– Почему?

– Наверное, сказалось влияние условий, в которых я вырос. – Чарли пожал плечами. – Моя семья… – Он замолчал, и Дебби вспомнила его рассказы о побоях, полученных в детстве.

Она сжала руку Чарли, тот благодарно улыбнулся в ответ.

– Это был бедный рабочий район Лос-Анджелеса, – продолжил он, не скрывая горечи. – Мужчины там учились пить и драться. Никому бы там и в голову не пришло анализировать свои чувства, а тем более говорить о них! Несмотря на то, что я при первой же возможности удрал из дома, в меня въелась привычка скрывать свои переживания.

Дебора ласково погладила его по руке.

– Дебби, дорогая, – обратился к ней Чарли. – Посмотри мне в глаза и скажи, что веришь, что я люблю тебя.

Она медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом. С глаз Чарли точно сорвали пелену – такая в них сияла любовь.

– Чарли, я верю тебе. – Дебби моргнула, готовая расплакаться. – Я верю тебе.

Он пощекотал ее ладонь пальцем, затем внезапно посерьезнел.

– Я должен тебе кое в чем признаться.

Дебби не смогла представить себе ничего нового, что могло бы ее еще шокировать.

– Говори, – бодро произнесла она.

– Это касается той новогодней вечеринки. Той роковой ночи. Я знал, что ты будешь на празднике.

Дебби почти не удивилась.

– Откуда?

– Мне позвонил твой брат…

– Брат?!

– После того, как ты заезжала к ним. Он сказал, что нам нужно встретиться и что ты готова к этому. Разумеется, я из-за своего упрямства не поверил ему. Я решил отправиться на эту вечеринку, надеясь, что, увидев тебя еще раз, смогу вычеркнуть твой образ из сердца. Разумеется, встреча с тобой оказала прямо противоположный эффект. – Чарли немного помолчал. – Наверное, ты злишься?

– На брата?

– Нет, на меня.

– Мне льстит, что ты рискнул отправиться сквозь непогоду лишь ради того, чтобы избавиться от моих чар, – улыбнувшись, прошептала Дебби.

– Что ж, в результате все обернулось к лучшему, – улыбнулся он в ответ. – Сейчас я готов сотню раз облететь вокруг Земли, лишь бы взглянуть на твое прекрасное лицо, любимая. О дьявол! – Чарли закрыл лицо руками, а затем бросил на Дебби взгляд, полный шутливого отчаяния. – Неужели я в самом деле это сказал?

– Да, сказал! – расхохоталась она. – Тебе идет, когда ты дурачишься.

– Значит, ты выйдешь за меня замуж?

– Да.

– Когда?

– Может, завтра?

Чарли нахмурился.

– Не уверен, смогу ли я столько ждать, – прошептал он, затем взглянул на тарелки с нетронутой едой, все еще стоящие перед ними. – А ты?

– Мы сейчас говорим о свадьбе? – прямо поинтересовалась Дебби. – Или о постели?

Глаза Чарли вспыхнули.

– О постели.

– А я уж опасалась, что ты никогда этого не предложишь, – улыбнулась Дебби.

Она поднялась из-за стола. Чарли, не глядя, кинул на стол несколько банкнот.

Едва они вышли из ресторана, как начали обниматься и целоваться. Официант заулыбался при виде страстной парочки, а несколько женщин завистливо вздохнули и закурили. Одна толстая дама, увешанная бриллиантами, громко вздохнула.

– Не понимаю, почему люди отправляются в ресторан, если думают совсем о другой пище!

Дебби и Чарли, если бы слышали ее, наверняка полностью бы с ней согласились!

– Могу ли я использовать нашу историю как канву для моего нового романа? – шутливо спросил Чарлз Честерфилд Дебору, когда отшумели веселые свадебные балы.

Дебби ответила не сразу. Все вещи Честерфилда были экранизированы. Она вспомнила фильм по его последней повести. Он изобиловал альковными сценами, и мысль, что кто-то будет играть и ее, изображать в объятиях любимого, а публика потом обсуждать достоверность и правдоподобность увиденного, повергла Дебби в смущение.

Муж развеял все сомнения.

– Роман может быть издан без права экранизации, вернее, я никому не дам такого права без твоего согласия. Это первое. К тому же ты будешь моим первым читателем и строгим цензором. Это второе. А самое главное – мне надо окунуться в атмосферу нашей первой встречи, значит…

– Значит, мы полетим с тобой в самый замечательный город земли – в Касабланку, – подхватила Дебора.

Последний довод имел для нее решающее значение. Она стала готовиться к поездке. После долгих споров решили взять и Питера. Дебби боялась брать его с собой, а Чарли не меньше боялся оставить его с чужими людьми.

В конце концов договорились, что можно будет в Касабланке, в случае необходимости, оставлять его на несколько часов у американских знакомых Чарлза.

Полет прошел спокойно. Питер крутил забавную разноцветную змейку, которую дала ему приветливая стюардесса, сразу же «опознавшая» и Дебору, и Чарлза.

Поразительно, но внимание смазливенькой девушки к Честерфилду совершенно не взволновало Дебби. Она с внутренним содроганием вспомнила, какие ужасные сцены прежде закатывала Чарли, как ревновала его к каждой юбке. Чему я обязана спокойствием? – думала Дебора. Тому, что стала матерью, или тому, что стала женой? Она не знала, что самое главное испытание на выдержку ждало ее впереди.

Когда они приземлились, то стюардесса попросила их пройти к выходу первыми. Вначале Дебби решила, что это из-за малыша. Он был единственным ребенком в самолете. Но когда она ступила на трап, то приятно удивилась небольшой группе людей, приветливо размахивающих цветами и маленькими американскими флагами.

Опять восторженные поклонники творчества Честерфилда, решила Дебби. Вряд ли им придется окунуться, как выразился муж, в атмосферу первой их встречи. Дебби прижала к себе малыша и помахала в ответ его ручонкой. И все-таки здорово быть женой известного писателя, промелькнуло в ее голове. На душе стало легко и радостно.

Она оглянулась на Чарли и растерялась, увидев его напряженное лицо и сузившиеся глаза. Он смотрел в одну точку, казалось, ничего и никого не замечая.

Дебби проследила за его взглядом. Это была худощавая брюнетка. Это была Нора Саммер…