одной рукой оттолкнуть от себя гусиную банду, второй рукой лезу в яму.

Но гуси за моей спиной не сдаются. Снова и снова нападают на меня. И в очередной раз отмахиваясь от глупого семейства, я поскальзываюсь и ныряю в яму. К гусенку.

Там, конечно, неглубоко и я обеими руками плюхаясь в жидкую грязь.

— Сука! — ругаюсь я.

От этого моего падения гусенок выбегает на свет и я хватаю его. Вытаскиваю и сам вылезаю.

— Ну?! Все теперь?! Все на месте?! — рычу зло, обращаясь к матери гусыне. — Блять! — стряхиваю с рук грязь. Поднимаю глаза на Пчелкину. Стоит и насмехается. Вижу ведь эту ехидную улыбку. — Ну?! Что смотришь?! Где умыться можно?! Не ходить же мне в этом дерьме?! Да и целовать меня такого не будешь.

— Никакого не буду, — слышу в ответ. Ну, стерва! Стерва и есть.

— Денис Андреевич! Как же это?! Что же это?!

Поворачиваю голову. К нам бежит бригадир. В принципе, неплохой мужик. Помочь мне согласился. Не безвозмездно, конечно, но все же.

— Вы как это?! Зачем?!

Слишком много вопросов.

— Гусей спасал, — бурчу я. — Какого хера у вас решетки такие широкие?

— Но как же? — он озадачен.

Ай. Нет ни времени, ни желания объяснять ему.

— Где умыться можно? — кидаю ему.

— Пойдемте, — машет он и разворачивается.

— Ты — со мной! — строго произношу, зыркая на Пчелкину.

— Вот еще! мне в клуб пора! На танцы!

Танцы?! Да блять!

Грубо хватаю ее прямо грязной рукой за запястье, а второй рукой, тоже, между прочим, грязной, шлепаю по заднице.

— Эй! Вы что?! — вскрикивает возмущенно. — Совсем уже?!

— Ай-ай-ай, — качаю головой, не выпуская ее. — Как же ты на танцы пойдешь? Надо умыться. Шагай давай! — сдвигаю брови. — А то… — и опять замахиваюсь.

34. Юля

Это просто рок какой-то! Он же преследует меня! А я видеть его не могу.

Каждый раз, как вижу эту самодовольную рожу, вспоминаю тот вечер. И обидно становится. Что вот так легко сдалась.

Вот, из-за этой обиды на себя мне и не хочется его видеть. А ему пофиг. По роже его наглой вижу, что пофиг.

— Вот, здесь можно умыться, переодеться, — Сергей Сергеич показывает рукой на небольшую комнатку в доме рядом с хранилищем. — Может, нужно что?

— Нет, сами разберемся, — Денис жмет ему руку и буквально выталкивает за дверь. Закрывает за ним ее и щелкает замок. Быстро смывает грязь с рук.

Потом разворачивается ко мне и смотрит, наклонив голову. Оглядывается.

— Мда… — произносит задумчиво. — Не густо тут с мебелью. Не густо.

— Пф, — фыркаю я, поворачиваясь попой к зеркалу, чтобы рассмотреть грязь. — Мебель-то вам зачем здесь? Вы что, жить здесь собрались?

— Не жить, Пчелкина, — хмыкает он. — Не жить, — делает шаг ко мне, потирая свою щетину на скулах. — Размышляю, вот, где бы тебя трахнуть. Все же на сеновале лучше, как мне кажется.

Не успеваю возмутиться, как он обхватывает меня за талию и дергает на себя и я оказываюсь спиной припечатана к нему.

— Отпустите! — требую строго, колотя его по мощной лапище, удерживающей меня за талию.

— Ну, тихо, Пчелка, не брыкайся, — кладет подбородок мне на плечо и разворачивает к зеркалу. — Ну? Поговорим?

— О чем?

— О нас.

— О чем? — усмехаюсь я.

— Я сделал тебе предложение, — как ни в чем ни бывало произносит Денис. — Ты не ответила.

— Хм, — произношу задумчиво, приставляя палец к губам и поднимая взгляд к потолку, — погодите-ка. Это вот то самое предложение? Как, блин, оно звучало? «Давай трахаться»? — и мечу грозный взгляд в зеркало. Утыкаюсь прямо в отражение Дениса.

А он ржет. Ну, вот, реально, ржет. Ему смешно!

Я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не расплакаться. Очень обидно это все. Но я держусь.

Он ведь смеется надо мной. Поимел наивную дурочку. Почему бы не поиметь еще раз?

Козел. Ну, какой же он козел!

— Юль, ты почему такая колючка, а? — шепчет, отсмеявшись, и трется о шею щетиной. — Нам ведь хорошо было. И я, между прочим, твой первый мужчина! — смотрит на меня многозначительно. — Ты должна уважать и ценить меня. Я же тебе дорогу в новый мир показал. И моя обязанность как первооткрывателя, познакомить тебя с этим миром. Все показать и рассказать. Ну? Пчелка моя, хватит дуться, — и руками сильнее сжимает меня. — Капец как соскучился. Давай просто еще раз попробуем. Если тебе не понравится, то окей, я отстану.

— Еще раз? — глотаю слезы и смотрю на него. А он вообще ничего не понимает. Вот, вообще!

— Да, Пчелка, — губами проходится по моей шее и я чувствую миллионы мурашек.

Господи, я ведь поддаюсь. Опять поддаюсь!

— Я хочу доказать тебе, что то, что произошло, — это хорошо. Очень хорошо. Просто ахуенно, — опускает руку вниз и кладет ее мне между ног и чуть надавливает, прижимая меня к себе.

А я пытаюсь отодвинуться. Потому что мне в спину упирается нечто очень твердое и огромное.

— Ну, не красней, Юль, — усмехается Денис, глядя в мое отражение. — На следующем уроке ты познакомишься с ним поближе. С глазу на глаз, так сказать.

— На уроке? — переспрашиваю я, пытаясь убрать его руку.

Но он упорно натирает меня и я даже привстаю на носочки вслед за своими ощущениями.

— Конечно, девочка, — шепчет он, обжигая своим дыханием. — Уроки. Я буду учить тебя и проверять, как ты усвоила материал. И наказывать за плохо выученные уроки. Наказывать, — и толкается в меня бедрами. — Соски торчат уже, Юль?

Смотрю на него круглыми глазами. Я не знаю, но что реагировать острее: на его пошлый вопрос или на то, что он творит у меня между ног.

Зажмуриваюсь, когда он ловко перехватывает обе мои руки одной своей, а вторую руку запускает мне в леггинсы.

— Ого, мокренькая, — довольно усмехается, а я чуть ли не подпрыгиваю, потому что его пальцы нагло проходятся там. — Тшшш, Пчелка, тихо. Не пугай сельских жителей. Я только потрогаю. Пока. Просто напомню тебе, как это бывает.

И я зажмуриваюсь. От стыда и от ощущений, которые накрывают меня. Господи, опять они. Эти непонятные ощущения. Один раз они уже сыграли со мной злую шутку. Боже…

Думать все сложнее. А мои попытки освободить руки все слабее.

Ноги подкашиваются. И я прикусываю губу, чтобы не застонать, но хриплый стон все равно вырывается.

Слышу усмешку Дениса у себя над ухом.

— Вот, видишь, маленькая, все хорошо, — хрипит он и трется об меня. — Ах, сука. У меня все дымится в штанах. Сейчас, Пчелка, сейчас.

Его пальцы замирают и ко мне возвращается способность мыслить.

Распахиваю