После ужина позвонила Диана. Пока она разговаривала с сыном, Кристина поспешила в свою спальню. Рука ныла, настроение было отвратительное. Кристина предполагала, что ее визит не пройдет гладко, но даже подумать не могла, что случится такое.

Она была уже достаточно опытна, чтобы понять, какого рода чувства питает к ней Эжен, и знала: если бы она только захотела его завлечь, то Эжен, без сомнения, не устоял бы. Но в том-то и дело, что ей вовсе не хотелось его завлекать. В сущности, она не знала, чего хочет. Ясно одно: ей становится не по себе при мысли об отъезде в Англию, о том, что они с Эженом, может быть, не увидятся больше никогда.

Кристина долго лежала, глядя в темноту. Рука болела все сильнее, не давая заснуть. В голове царил такой сумбур, что успокоиться не было никакой возможности. Дважды в стычках с Миленой Эжен приходил ей на помощь, выступая против близкой ему женщины. Теперь он признался, что ревновал Кристину. Его бешенство при появлении Хьюго не оставляло ни малейшего сомнения в том, что Эжен говорит чистую правду.

Но он ведь хотел, чтобы Кристина уехала, и в глубине души она знала: он вздохнет с облегчением, когда она покинет замок. Боже, какой же это вздор! Последовательным до конца был только ее отец, Эдвард Лестер. Он хотел, чтобы Кристина встретилась с Дианой, и они помогли друг другу в трудную минуту. При мысли об отце глаза Кристины наполнились слезами. Он уходил из жизни, желая одного, — чтобы те, кого он любил, были счастливы. Отец никогда не предположил бы, что она способна…

Кристина по-прежнему лежала с открытыми глазами. Неужели это любовь? По ее телу пробежал озноб, вызванный одновременно сердечной радостью и душевной болью. Почему же любовь так мучительна? Она влюбилась в Эжена с первого взгляда, — сейчас она понимала это, — а теперь ей хотелось постоянно видеть его, быть с ним рядом все время, даже когда он злится. Пусть он обнимает ее, ласкает, осыпает поцелуями.

Кристина вскочила с постели, включила лампу и заметалась по комнате. Ей удалось отделаться от Хьюго, но с той проблемой, которая стоит перед ней теперь, так просто не разберешься. Кристина знала: любовь не исчезнет, стоит ей вернуться домой. Она понимала, что должна ехать, но одновременно твердо осознавала, что не перенесет разлуку. Она хочет остаться с Эженом, вот и все.

Боль в руке не утихала, и Кристина прижала ее плотнее к телу. У нее нет обезболивающего, а где у Дианы лежит что-нибудь вроде аспирина, ей было неизвестно. Стоит поискать, наверное, там, где хозяйка проводит большую часть времени, — на кухне. Кристина накинула халат и затянула пояс. Если даже она не обнаружит внизу ничего болеутоляющего, можно будет, по крайней мере, сделать себе горячее питье.

Замок угрюмо молчал, но теперь ей не было страшно. В коридоре горел свет. Она довольно быстро спустилась по лестнице. Правда, она слегка замерзла, но ее утешало, что на кухне тепло и уютно.

Внизу, сойдя с ковра и ступив на плиты пола, она ойкнула от неожиданности, ощутив под ногами ледяной камень. Она забыла надеть домашние туфли. Это только лишний раз доказывало смятение, в котором она пребывала. Кристина не решилась вернуться за туфлями в комнату. Она прошмыгнула в кухню, включила свет, с удовольствием ощутив приятное тепло, идущее от плиты.

Однако ни в одном из шкафов она не обнаружила никаких лекарств, снимающих боль. На некоторых коробочках и пузырьках она разбирала знакомые названия, надписи же на других ничего ей не говорили. Она решила оставить лекарства в покое и уселась в одно из глубоких кресел, поджидая, пока закипит чайник. Фарфоровые часы показывали полночь. Все кругом молчало. В такой обстановке Кристина обычно чувствовала себя тревожно. Однако теперь тревогу потеснило множество мыслей, буквально роившихся в ее мозгу. Слишком много у нее причин для беспокойства, чтобы пугаться тишины в замке…

Шум за дверью, ведущей во внутренний двор, заставил ее обернуться и вскочить на ноги. Вот такую — с округлившимися от страха глазами — и застал ее Эжен, быстрыми шагами вошедший в кухню.

— Я считала, что ты спишь! — воскликнула Кристина осуждающим голосом.

Вот это сюрприз! Эжен от неожиданности широко раскрыл глаза. Его черные брови поползли вверх.

— Ты хочешь сказать, что ходишь по дому только когда я сплю мертвым сном? — поинтересовался он.

Эжен стоял какое-то время неподвижно, не отрывая взгляда от Кристины, затем обернулся, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке.

— Я… я не знала, — принялась сбивчиво объяснять она. — Я думала, ты спишь, поэтому я…

— Лошади забеспокоились. Их слышно из моей комнаты. Сходил посмотреть, в чем дело. Все в порядке. Возможно, это лисица проскочила.

Чайник закипел. Кристина посмотрела на Эжена, не зная, что ей делать.

— Ты пришла выпить чего-нибудь горячего? — Эжен глядел на нее долгим взглядом. — Хочешь, я приготовлю тебе чай или кофе?

— Нет! Нет! Я… я сама. Тебе тоже сделать?

Кристина засуетилась, избегая его взгляда. Эжен сделал нетерпеливое движение.

— Я не против выпить чего-нибудь горячего… если, конечно, мое присутствие здесь не повергнет тебя в ужас!

Эжен говорил сквозь зубы. Кристина искоса взглянула на него, прикусив губу. Она не могла скрыть волнения.

— Ты напугал меня, когда вошел. Я спустилась вниз, чтобы выпить чаю и поискать аспирин или что-нибудь в этом роде.

— Рука болит? — Эжен посмотрел на нее. Он перестал сердиться, но по-прежнему хмурил лоб. — Разреши, я взгляну.

— Да пустяки… Просто дергает и…

— Кристина! — прошипел он, заставив ее сжаться от страха в комок. — Я вовсе не хочу нападать на тебя. Просто дай мне посмотреть на твою руку.

Она неохотно послушалась. Придерживая запястье, Эжен осторожно ощупал кожу вокруг раны. Кристина не могла оторвать глаз от его сильных пальцев. Он прикасался к ней осторожно и с нежностью. Какое райское наслаждение — такие едва ощутимые ласки! Щеки девушки покрылись пунцовым румянцем. Она прикусила нижнюю губу, чувствуя, как все ее тело затрепетало.

— По-моему, ничего страшного, — словно для себя заключил Эжен. — Завтра проверим еще раз. Если будет сильно болеть, снова съездим к Ассо. К тому времени красные пятна — отпечатки пальцев — уже пройдут, и тебя ничего не будет смущать.

Он поднял глаза, а Кристина поскорее отвернулась. Сердце у нее колотилось как сумасшедшее.

— Спасибо. Я сделаю себе чай. Тебе тоже?

— Я предпочитаю кофе. Погоди, я поищу аспирин. Диана обычно держит подобные вещи в верхнем ящике. Она считает, что лучше их прятать подальше.

Кристина понимала: Эжен говорит это, чтобы сгладить напряжение, возникающее всякий раз, когда они остаются вместе. Она была признательна ему за старания. Однако дрожь, сотрясающая ее тело, становилась все сильнее. Чайник заплясал в ее дрожащей руке, его крышка соскочила, и кипяток расплескался по полу, попав на халат Кристины и ее босые ноги. Она взвизгнула от неожиданной боли.