Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так оно и вышло. В общей сложности школьники оставили в пропахшем якудзой и типографской краской подвальчике более шести миллионов йен, но выглядели довольными донельзя. Отняв у француза один из купленных им блокнотиков, я мельком его пролистал, анализируя рисовку и диалоги. Если сравнить с моими воспоминаниями прошлой жизни, то стиль рисовки формы и лиц был на уровне 2014-го года. Еще один небольшой факт в копилку, в которой я собираю собственные подозрения о том, что «социальная катастрофа», из-за которой Япония была закрыта восемьдесят лет, так же в себя включала творчество телокрада. А может быть, из-за него и случилась.
Во времена моей условно первой жизни истории про «попаданцев» и «вселенцев» были очень популярны. Человеческая душа перерождалась не теряя воспоминаний, или вообще вселялась в тело ребенка, а то и подростка. Здесь – это реальность, проблема и кошмар, не так уж и сильно отличающиеся от историй. Отжившая душа вцепляется в живое тело и вступает в борьбу, выталкивая основного жильца под притяжение Реки. Причем, что противнее всего – делает это почти сознательно. Получившие тело подростка-простолюдина убийцы чаще всего после этого приступают к попыткам улучшить собственные условия жизни, не считаясь с порядками, нравами, культурой и системой социальных лифтов. У каждого из телокрадов своя уникальная логика, эмоции, мировосприятие и даже особые возможности. Это же не всегда человеческие души…
Накаркал.
Йошинари рычал как десятник швейцарских наемников, выдергивая нас как морковки из трамвайчика одного за другим. Выдернув, погнал к общежитию, где с напряженными лицами стояли остальные пацаны первого курса.
- Чертова Буря, как некстати! – ругнулся он, рассматривая нас с обеспокоенным выражением лица, - Ладно, пойдете в дело без предварительной подготовки. Таканаши, ты с Эмберхартом полетишь пятым! Что мычишь? Я знаю, что ты простолюдин без ауры, но в академии в Бурю идут все! Девушки, между прочим, каждую третью Бурю наравне с мальчиками! Три минуты вам сунуть бумагу в комнаты и взять вместо нее оружие! Побежали!
В воздухолеты сил охраны правопорядка наш курс пихали по шесть человек – четыре ученика, одна женщина пилот-связист от полиции, один старшекурсник-куратор. Ко мне с хохмачом Кейджи, Сент-Амором и трясущимся Таканаши залез еще молчаливый Хасегава с сиреневыми волосами. Парень был вооружен коротким клинком и длинным луком, который держал между колен.
Как же хорошо взяться за оружие. Даже если это неудобная рукоять польского револьвера «для бедных», сделанная на отшибе цивилизации, руками тех, кто вообще к ней прикасаться не должен. Кстати, лишь я и возможный Герой крутили в руках пистолеты – остальные ученики предпочли собственное, взятое заранее. Преимущественно холодное, из-за чего мы с Сент-Амором бросали на японцев косые взгляды. Француз был богат на экспрессивный «Дуо-Клод» - хромированный револьвер весьма умеренного, как и все французское, калибра, но щеголяющий двумя стволами, барабанами и курками. Редкостно пафосный ублюдок огнестрельного оружия, несерьезный, но отлично подходящий для упокоения телокрадов.
Я покосился на полуавтоматическую малокалиберную «Пинотту», которую неуверенно сжимал в руках Таканаши, и провел для него краткий инструктаж по азам стрельбы. Слушал он внимательно, но был категорически не вдохновлен предстоящим. Проще говоря - парня трясло.
- Таканаши, мне не нужен за спиной напарник с пистолетом в трясущихся руках, - строго начал я, - Ты же вроде как-то обмолвился, что хочешь работать в будущем на аристократов? Соберись, это же часть работы! Считай практикой!
- Но… - почти застонал парень, нервически дергаясь, - Так… на заводах же… раб… работают?
- Дурак, что ли? – высокомерно удивился Кейджи. Юморист явно был не склонен шутить, болтаясь между небом и землей и с перспективой в виде первого убийства, - Слуги охраняют и прикрывают дворян в Бурю! А на наших фабриках работают обычные граждане империи! Думаешь, метка рода ставится в паспорт сотням тысяч? Ха!
Возможный Герой поник головой, спрятал пистолет за пояс и начал о чем-то напряженно размышлять. Тем временем голос подал Кёйке – хулиган пристально рассматривал нас с французом, а потом недоуменно спросил:
- Парни, а где ваше оружие? Вы чем драться собираетесь?
- В смысле - драться? – недоуменно вздернул я бровь, - Телокрадам же требуется несколько часов, чтобы обжить тело настолько, чтобы начать передвигаться?
Японцы некоторое время пораженно переглядывались, а потом начали ржать во всю глотку. Даже пилот этого летающего чемодана с эфирным движком и матерчатой коробкой газа начала хихикать.
- Эмберхарт-кун… если выживешь… - простонал сквозь слезы Икари Кёйке, - …то я против тебя ничего не буду иметь! А если и Таканаши у тебя не сдохнет… ха-ха-ха… Я буду считать тебя героем!
Что?
Через час я уже бил вороньей головой своей трости по какому-то верещащему волосатому комку, умудрившемуся вцепиться Таканаши в руку до крови без всяких видимых зубов. Комок с противным всхлипом влип в стену дома, а я быстро смахнул пот, панически оглядываясь по сторонам.
Япония, маму ее Аматерасу, страна воплощенных духов!!
- Кей! Надень очки, идиот! – рявкнул я, нервически рассматривая ночное небо с летающей в нем гадостью. Очень разнообразной и пугающей.
Пацан всхлипнул, прижавшись в стене и нащупывая грубые окуляры, которые зачем-то передвинул на лоб. Чертов Кёйке, у него пятнадцать минут было, чтобы не тратить их на ржание, а хоть вкратце объяснить, что у них тут на острове за Бури!
В Европе практически нет всей этой шушеры, которая сейчас, обожравшись эфиром, стала полуматериальной. Да, у нас может запросто поехать крышей какой-нибудь гомункул или взбеситься редкий заезжий вампир. Алхимики так вообще целое состояние вваливают в изоляцию своих мастерских. Изредка даже обычный человек, если у него много имплантов, работающих на эфире, может временно утратить душевное равновесие… но это!
Твари, вальяжно летающие над головой и издающие пронзительно-противные вопли, были самым меньшим злом. Наоборот, это были, видимо, наиболее адекватные из местных духовных жителей, они стравливали лишнюю энергию в безопасной зоне. А вот разная мелочь…
Выстрел, второй.
- Кей, ты идиот, - проскрежетал я,