у Артемьева услышал даже я, правда, чего именно там докладывали — разобрать не вышло.

— Отставить разговоры! — оборвал выступающих подпол. — Чего раскудахтались? На точке всё — значит, рассредоточиться, взять территорию под контроль!

Я медленно открыл глаза и тут же зажмурился снова: дневной свет показался невыносимо ярким, несмотря на круговую тонировку всех стёкол в микроавтобусе. Артемьев похлопал меня по плечу:

— Пошли, посмотрим, чего ты там натворил.

Глава 9

В этот раз Артемьев меня пропускать вперёд не стал. Наоборот, ощутимо пихнул ладонью в грудь, стоило только привстать, а потом ещё и на плечо надавил — сиди, мол, пока. Убедившись, что я понял его правильно, и больше не трепыхаюсь, подпол рывком откатил массивную дверь, выскочил на улицу, чего-то неразборчиво буркнул своим бойцам и скособоченным приставным шагом рванул к углу здания школы. Там полминуты вглядывался куда-то вдаль, а потом, даже не обернувшись, махнул рукой. Взаимодействие у них отработано, конечно… один из бойцов, ни на секунду не задержавшись, сунулся внутрь микроавтобуса:

— Алекс! Пойдёмте, зовут.

Ну пойдём, раз зовут…

Так мы и пошли: Артемьев — впереди метрах в десяти, потом двое бойцов плечом к плечу, полностью загораживая мне видимость, ну и я вплотную за ними. Попробовал было их обогнуть и пристроиться рядом, чтоб видеть хоть что-то, но у них, походу, на затылке глаза: пара моментально притормозила, так, что я почти уткнулся носом в их спины, а тот, что шёл слева, вытянул назад руку, словно шлагбаум. Ну ладно, я мальчик понятливый, как скажете, дяиньки…

Что интересно — на пацанов возле школы наш военно-полевой балет никакого воздействия не оказал. Они самозабвенно бегали и пихались ровно так же, как и тогда, когда мы с Либановым только высунули носы из парка. И такой их беззаботности я, признаюсь, даже позавидовал немного…

Как только здание школы осталось позади, от него отлепились несколько фигур в явно более серьёзной экипировке, чем мои провожатые. Новые участники очень красиво и слаженно заменили мой “живой щит”, а парни Артемьева провалились в арьергард. Видно мне стало ещё хуже, и я даже пофантазировал, как я поднимаю голову вверх и начинаю считать ворон. Наверное, и ноги можно поджать — сто процентов эти биороботы меня подхватят и понесут, куда надо, и глазом не моргнув! Опять накатило желание схулиганить и прыжком переместиться за спину Артемьеву, но я представил, как он опять будет укоряюще на меня смотреть, и забил… Тем более, что мы, оказывается, уже пришли.

Экипированные чужаки как-то незаметно разбежались в разные стороны, открывая мне обзор, а вот наши штатные охранники, к счастью, больше на глаза не лезли, оставаясь в паре метров за спиной. Что дальше идти уже ни к чему, я понял, как только увидел красные пятна на снегу. Не пятна даже — лужи. И были они настолько яркими и большими, что меня прилично замутило. Неожиданно, честно говоря — вроде, всякого уж навидался… но факт.

Плюнув на имидж, я отвернулся, присел на корточки и задышал часто-часто, пытаясь прогнать ком из горла. В губы ткнулось горлышко фляги, потянуло спиртягой, я хотел махнуть рукой, отказаться — ведь только хуже будет! — но как-то по инерции глотнул раз, потом другой, закашлялся, из глаз брызнули слёзы, а ком провалился обратно в желудок. Кашляя и вытирая рот рукавом, я поднял глаза — Артемьев. Когда-то успел уже встать, смотрит без улыбки. Протянул руку…

Поднявшись, я украдкой бросил быстрый взгляд вполоборота — пятна не исчезли, и непонятный свёрток тряпья тоже лежит, как и раньше, но, к счастью, не ощутил ничего криминального. Тогда уже повернулся весь и слабым движением руки отодвинул подпола, чтоб не загораживал место происшествия.

— Это что вообще? И кто это устроил? — и сам не узнал свой голос.

Тут же рассердился, конечно — ну что за сопли, а? К счастью, рефлексировать оказалось некогда.

— Наблюдатель твой, или кто он там. Сидел в кроне, высоко, заметили не сразу, спугнули, — Артемьев ткнул рукой в сторону здоровенной сосны невдалеке, — Понятно, что не просто любитель по деревьям полазить на досуге — лёжка оборудована, всё с умом. Кошки сбросил, когда слез — посмотришь потом, хайтек, пластиковые, мы и не видали таких. Вооружён, ещё и с резервом. Спецподготовка явно имеется. Непростой товарищ, короче.

— А зачем же вы его… так? — слова всё ещё лезут с натугой, но уже полегче. Ещё пять минут — и приду в норму, слава богам.

— Мы? — хохотнул Артемьев. — Не, парень, это не мы. Мы и не смогли бы — так!

Он шагнул вперёд, наклонился, осторожно, двумя пальцами приподнял окровавленную тряпку. Сначала я подумал, что это ерунда какая-то — кто и зачем будет разбрасывать сырое мясо по парку? Но потом мозг, наконец, принял ту простую мысль, от которой что есть мочи отпихивался всё это время: это вот кровавое мясо — и есть “наблюдатель”. Вернее, то, что от него осталось, поскольку всю верхнюю часть туловища накосо срезало будто огромным ножом и закинуло неизвестно куда. И я, кажется, даже догадываюсь, что это было такое — с ножом… и куда “закинуло”.

Тут уж удержаться я не сумел, и меня безжалостно полоскало не меньше десяти минут. И коньяк Артемьевский не помог — я даже проглотить его ни разу не сумел, сколько ни пытался.

Помогло чувство долга: я вспомнил, что ниточка портала истончается с каждой минутой, пока я тут удобряю зелёные насаждения, и, дождавшись перерыва в спазмах, сердито дёрнул подпола за рукав:

— Вы это… накройте там чем-нибудь! Мне поработать надо…

Сзади зашуршало, я, дождавшись кивка