Он был младшим сыном короля Франции Людовика VIII и Бланки Кастильской. В детстве Карл получил блестящее образование, любил искусство и увлекался поэзией. Как и его брат, Людовик IX, Карл был набожен, храбр, умел проявлять благоразумие и сдержанность. Но, наряду с этими положительными качествами, в душе его порой бушевали демоны, имена которым были алчность и жестокость. Властолюбивый Карл с годами только утвердился в своем пристрастии к ним.

– Весьма вероятно, дядя, – усмехнулся Филипп, во всем соглашавшийся с Карлом.

– Пусть войдет! – повелительным тоном произнес король Сицилийский, развалившись в кресле. Затем он посмотрел на Филиппа и добавил: – Уж больно хочется позабавиться.

Вошедший посол был бледен и нерешителен. Приглядевшись, Филипп узнал в нем того самого посланника, который почти два месяца назад зачитывал письмо эмира с угрозами в адрес франков. Тогда наследник престола был взбешен той наглой самоуверенностью, с которой посол разговаривал и читал обращение эмира. Теперь же это был уже не ультиматум, а послание к завоевателям, полное лести и низкопоклонства.

«Великодушный и мудрый Эмир и Падишах Туниса Абу-абд-аллах ал-Мостансер приветствует храбрых франков и в знак уважения посылает дары города, дабы испросить мира и, тем самым, спасти народы от бедствий и несчастий, а сам город от разорения…»

– Вы оказались правы, дядя, – ухмыльнулся Филипп, – сказав, что свинья взмолится о пощаде. Раньше он себя называл «блистательным и всемогущим».

– Собака всегда любила тявкать и хвалиться, – подтвердил Карл, очень хорошо знавший о хитрости эмира.

– Мой господин хочет только одного: мира между нашими народами, – подытожил посол, дочитав послание.

– Немудрено, – откликнулся Карл насмешливым голосом. – Ведь в противном случае он потеряет не только город, земли и власть, но и голову.

– Но, сир, наши смелые воины рвутся в бой, – произнес молчавший до сих пор граф де Сен-Мор.

После смерти Людовика его положение при дворе стало крайне шатким. Карл, зная, что любимчик брата обладает неординарными способностями, вначале поощрял его всеми возможными способами. Но, заметив недовольство Филиппа, счел более разумным не обострять и без того непростую обстановку. Новый король Франции, помня давние обиды и давешнее досадное поражение, действительно старался во всем ограничить власть и влияние Жирарда. Но, видя, какой любовью пользуется граф среди крестоносцев, не решался открыто выступать против него.

– Наши храбрые воины, граф, – холодно заметил Филипп, делая ударение на слово «наши», – будут делать то, что МЫ им прикажем.

– Безусловно, Ваше Величество, – слегка поклонился Жирард. – И они с нетерпением ждут вашего приказа. Но смею заметить, сдерживать их в стремлении воздать сарацинам по заслугам и набить пустой кошелек, – непростая задача.

– С которой вы, при вашем опыте и умении, легко справитесь, – иронично заметил Филипп. – Иначе… – поймав на себе удивленный взгляд Карла, он осекся. Помолчав, Филипп добавил уже мрачно: – Мы не сомневаемся в вашей преданности, граф де Сен-Мор.

Карл улыбнулся. Он прекрасно понимал, о чем подумал его племянник. «Мальчик – настоящий политик, – усмехнулся он про себя. – Худой мир лучше, чем добрая ссора, и обходится куда дешевле. На кону – государство!»

– Мой дорогой племянник, – прервал Филиппа Карл Сицилийский. – Мы рады, что в наших рядах есть такие достойные воины, которые ради Господа и Святой земли не пожалеют свои жизни. Наш возлюбленный брат и ваш отец умели окружать себя преданными людьми, способными в любой момент встать на защиту веры и своей страны.

Последнюю фразу Карл умышлено выделил, давая понять Филиппу, что Жирард – не последний человек в королевстве, и избавиться от него незаметно для окружающих не получится. Филипп понял намек и от злости заскрежетал зубами.

– И все же мы считаем, что захват Туниса сейчас будет большой политической ошибкой и приведет к огромным потерям, – продолжил Карл, отпустив посла и сказав ему, что даст свой ответ через несколько дней.

– Но, сир, – попытался вразумить Карла Жирард, – простите меня за вольность, но ведь это ВЫ настаивали на его завоевании.

– Тебе стоит поучиться придерживать свой поганый язык, – грубо прервал его Филипп, с ненавистью глядя на графа. – Ты что, забыл, с кем разговариваешь?

– Мой мальчик, не надо ссориться, – вступился за графа Карл. – Граф де Сен-Мор абсолютно прав. Мы действительно желали покарать неверных псов за дерзость. Кроме того, без поддержки Туниса султану Бейбарсу будет тяжело защищать Египет и Сирию.

– Значит, мы пойдем на Египет? – уточнил Жирард.

– Не торопитесь, граф, – уклонился от прямого ответа Карл. – Вам и без нас известно, что силы войска сильно подорваны, впрочем, как и дух. Этому способствовали не только эпидемия и ночные вылазки неприятеля. Смерть нашего благочестивого брата, истовая вера которого воодушевляла крестоносцев, стала причиной уныния, овладевшего лагерем. К тому же болезни продолжают косить людей.

– Тогда тем более нам необходимо покинуть это гиблое место, – поддержал Жирар да Эдуард, сын английского короля Генриха III, одним из первых присоединившийся к походу.

– Я согласен с Его Высочеством, – кивком поблагодарил его Жирард за поддержку. – Но прежде нужно завоевать Тунис. Победа будет означать, что наши воины и доблестный король не зря погибли на этой негостеприимной земле.

– А сколько еще людей сложат головы, граф, защищая столь тактически неудобное и опасное место? – поинтересовался Филипп, повышая голос. – И кто будет оплачивать содержание этого дорогостоящего лагеря, граф? Молчите?.. Что ж, тогда мы считаем, что добились всего, чего хотели. Враг понял, что мы, франки, грозная сила, и с нами придется считаться. Мы считаем, что следует заключить с эмиром мирный договор на выгодных для нас условиях.

– Мы придерживаемся такого же мнения, – отозвался Карл, смерив Жирарда недружелюбным взглядом. – Добрососедские отношения очень важны для наших народов. Это приведет к процветанию наших земель… Хотя (тут мы согласимся с мнением наших предков) гарантия мира только тогда будет надежна, если топор войны закопать вместе с врагом.

– Простите, сир, за смелость, но мне кажется, они были правы, – угрюмо промолвил Жирард.

– Мы понимаем, что вы хотите нам сказать. Мир надежен только там, где условия его приняты добровольно… Но при этом мы уверены, что договор между нашими государствами, подкрепленный нынешней демонстрацией нашей силы, будет надежен.

– Но, подписав такой договор, мы нарушим свой долг, – в сердцах сказал граф, прекрасно понимая, что своими словами может вызвать гнев августейших особ, и это не замедлило случиться.

– Ваш долг, граф де Сен-Мор, – повиноваться нам и служить королевству, – властным тоном ответил Филипп.

– А еще мой долг – служить Господу нашему, – проговорил Жирард, отвечая прямым взглядом на пронзительный взор новоявленного короля. – И не исполнить мой долг перед ним означало бы для меня предательство, а может, даже и трусость. Ваш отец никогда не пошел бы на это.