Засунув пистолет в карман халата, Виктор открыл дверь, чтобы посмотреть, нет ли поблизости почтальона. Но единственным живым существом на улице была мокрая черная кошка, бегущая в сторону деревни. Если минуту назад кто-то стоял на его веранде, то он, видимо, в мгновение ока добежал до ельника на краю участка.

Виктор резко закрыл дверь, дрожа то ли от холода, то ли от страха, то ли от болезни. Он одним движением скинул на пол пропотевший халат и снял с вешалки толстую вязаную кофту, потом поспешно разорвал белый конверт и вынул листок с сообщением. Там было одно предложение. Только с третьего раза он понял смысл, и у него перехватило дыхание.

«КАК ТЕБЕ НЕ СТЫДНО!»

Большие буквы и подпись: «Изабель». Что это значит? Виктор ошарашенно повертел лист бумаги. Почему ему должно быть стыдно? За что? Что узнала о нем жена, которая находилась сейчас на Манхэттене? И почему она ему не позвонила, а послала телеграмму? Что ее так разозлило, что она не хотела с ним разговаривать? Именно сейчас, когда была ему так нужна.

Он попытался дозвониться до Нью-Йорка, но телефон по-прежнему молчал.

«Чем они там занимаются в этой телефонной компании? В карты играют?» — рассердился он.

Должно быть, шторм повредил телефонные вышки на острове или подводные кабели. Но причина была гораздо проще. Виктор мог бы облегченно вздохнуть, если бы все не выглядело слишком подозрительно: телефон работал еще позавчера, когда ему звонил Кай. Потом звонков не было. Кто-то выдернул провод.

Дозвониться до Изабель вновь не получилось, и тогда Виктор решил действовать. Он не мог больше сидеть дома, дожидаясь звонков от своей жены, Кая или Анны. Надо переходить к активным действиям.

Со второй попытки ему удалось выдвинуть верхний ящик комода в прихожей. Там он нашел красную потрепанную телефонную книжку отца, куда тот много лет назад от руки переписал все важные телефоны острова. Вначале он пробежал глазами страничку на «А», но нужный телефон нашел на «Г»: «гостиницы». На двадцать третьем гудке он повесил трубку. Может, ошибся? Но и во второй раз никто не подошел.

Никого нет.

Посмотрев в окно, Виктор с трудом мог разглядеть за плотной стеной дождя бурные волны, набегавшие на берег.

Он нервно открыл записную книжку на букве «X».

На этот раз ему повезло. В отличие от Изабель и Труди Хальберштадт ответил.

— Извините, что занимаю ваше свободное время, господин Хальберштадт. Но я подумал о том, что́ вы мне говорили в последние дни. И, по-моему, мне все-таки нужна ваша помощь.

— Что вы имеете в виду? Я не совсем понимаю. — Голос бургомистра звучал удивленно.

— Я бы и сам туда пошел, но сейчас так льет, а поскольку вы живете совсем рядом, я подумал…

— О чем вы?

— Мне нужно срочно поговорить с Анной.

— С кем?

— С Анной, — ответил Виктор. — Ну с той самой женщиной, с Анной.

— Я не знаю никакой Анны.

В правом ухе Виктора раздался тихий свист, постепенно набиравший силу.

— Подождите. Мы в последние дни часто говорили о ней. Та женщина, за которой вы наблюдали. Вы еще думаете, что это она убила мою собаку.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, господин Ларенц.

— Это шутка? Вы же мне советовали ее опасаться. Еще вчера, когда принесли мне Синдбада.

— Как вы себя чувствуете, доктор Ларенц? Я целую неделю у вас не был. И я не видел вашу собаку.

Свист из правого уха перекинулся в левое.

— Послушайте… — Виктор запнулся, услышав на заднем плане знакомый голос. — Это она?

— Кто?

— Анна. Она у вас?

— Да говорю вам, я не знаю, о ком вы говорите. Я один дома.

Виктор обеими руками схватил телефонную трубку.

— Так значит… значит… — Он не знал, что сказать. И вдруг ему пришла в голову идея. — Минутку!

Виктор выбежал в прихожую и поднял с пола халат. С облегчением нащупал в правом кармане заряженный пистолет. Значит, он не сошел с ума.

Он бегом вернулся:

— Ладно. Я не знаю, что за игру вы со мной затеяли, но сейчас держу в руке тот пистолет, который вы мне дали.

— Ох!

— Что значит «ох»? — закричал Виктор. — Кто-нибудь скажет мне, что тут происходит?

— Это… как же… — неожиданно замямлил Хальберштадт, и теперь Виктор был абсолютно уверен, что кто-то стоит рядом с ним и дает указания.

— Не важно. Послушайте, Патрик. Я не знаю, что все это значит. Мы позже выясним. Но мне необходимо поговорить с Анной. Передайте ей, что я буду в «Анкерхофе» примерно через час. И вы тоже приходите. Там и разберемся.

В ответ раздался вздох. И вдруг голос изменился. Вместо нервной интонации в нем появилось высокомерие.

— Я повторяю, господин доктор. Я не знаю никакой Анны. Но даже если бы знал, не смог бы выполнить ваше пожелание.

— Почему?

— Потому что гостиница Труди закрыта. Уже несколько недель никто не живет в «Анкерхофе».

На этом разговор оборвался.

Загадка — это пазл с заранее неизвестным количеством частей. И побеждает тот, кто соберет всю мозаику.

Виктор составил рамку из вопросов и намеревался постепенно заполнить все поле ответами на мучающие его вопросы:

Кто убил Синдбада?

Почему он, Виктор, заболел?

Что связывает Хальберштадта и Анну?

И кто такая Анна Роткив?

Виктор только собрался позвонить, чтобы, возможно, получить ответ на последний вопрос, как раздался телефонный звонок.

— Кто она?

Виктор так обрадовался, услышав этот голос, что не сразу смог ответить.

— Немедленно говори, кто она!

— Изабель! — наконец выдохнул Виктор, крайне смущенный ее агрессивным тоном. — Хорошо, что ты позвонила, я уже давно пытаюсь с тобой связаться, но портье говорит…

— Ах, это ты пытаешься до меня дозвониться?

— Ну да. А чем ты так рассержена? И почему ты прислала телеграмму?

— Ха! — И тут воцарилась яростная тишина, сопровождаемая лишь трансатлантическими атмосферными помехами.

— Дорогая, — осторожно продолжил Виктор, — в чем дело?

— Не смей называть меня «дорогая»! После того, что случилось!

Терпение Виктора подходило к концу, и он раздраженно перекладывал трубку от одного уха к другому.

— Может, ты наконец дашь себе труд объяснить мне все, а не орать?